— Как ты думаешь, Малфой ничего не мог с ней сделать? — тревожно спросил Рон. Они стремительными шагами поднимались в гриффиндорскую башню.
Миновав троллей-охранников и назвав Толстой Тёте пароль («сплетница»), они через отверстие за портретом проникли в общую гостиную. За столом, уронив голову на учебник арифмантики, спала Гермиона. Мальчики сели по обе стороны от неё. Гарри слегка толкнул Гермиону и разбудил её.
— Чт… что такое? — Гермиона вскинула голову и дико огляделась по сторонам. — Уже пора? А какой… какой сейчас урок?
— Прорицание, но оно ещё через двадцать минут, — ответил Гарри. — Гермиона, почему ты не была на заклинаниях?
— Что?! О, нет! — вскричала Гермиона. — Я забыла!
— Как ты могла забыть? — поразился Гарри. — Ты дошла с нами до дверей класса!
— Не могу поверить! — застонала Гермиона. — Профессор Флитвик очень сердился? Это всё Малфой, я думала о нём и перестала соображать!
— Знаешь что, — Рон поглядел на громадный учебник арифмантики, служивший Гермионе подушкой, — по-моему, ты надорвалась. Ты на себя слишком много взвалила.
— Ничего подобного! — Отбросив со лба волосы, девочка беспомощно озиралась в поисках своего рюкзака. — Просто я всё перепутала! Я лучше пойду извинюсь перед профессором Флитвиком… Встретимся на прорицаниях!
Гермиона догнала их через двадцать минут у подножия раздвижной лестницы, ведущей в класс прорицаний. Бедняжка выглядела совершенно потерянной.
— Как же я могла пропустить Хахачары! Ведь они будут на экзамене; профессор Флитвик намекнул мне на это! Они вскарабкались по лестнице в душную полутёмную комнату.
На столиках, отливая загадочным светом, стояли хрустальные шары, наполненные перламутрово-белым дымом. Гарри, Рон и Гермиона сели за один, сильно расшатанный, столик.
— А я думал, хрустальные шары начнутся только в следующем семестре, — пробормотал Рон, осторожно оглядываясь — нет ли рядом профессора Трелани.
— Зато хиромантия кончилась, — пробормотал в ответ Гарри. — А то я уже устал — она, как посмотрит на мою ладонь, всякий раз зажмуривается!
— Доброго вам всем дня! — изрёк знакомый мистический голос. Далее, как обычно, последовал театральный выход профессора Трелани из полумрака. Парватти и Лаванда задрожали от восторга. Их лица были подсвечены молочным сиянием хрустального шара.
— Я решила, что нам следует заняться хрустальными шарами раньше, чем мы планировали, — Профессор Трелани уселась спиной к огню и обвела глазами класс. — Парки уведомили меня, что эта тема будет у вас на экзаменах в июне, и я хочу дать вам как можно больше практических занятий. Гермиона фыркнула.
— Скажите, пожалуйста!.. «Парки уведомили её»!.. А кто даёт темы для экзаменов? Сама и даёт! Потрясающее предсказание! — Гермиона даже не потрудилась понизить голос. Гарри и Рон подавили смешки. Трудно сказать, услышала их профессор Трелани или нет — её лицо скрывалось в тени. Однако, она продолжила свою речь так, словно ничего не слышала:
— Гадание на хрустальном шаре — особое, тонкое искусство. Я не ожидаю от вас, что с первого же взгляда в бесконечные глубины Шара вы сможете Видеть. Мы начнём с релаксации сознания и вашего наружного зрения, — Рон неуправляемо захихикал и был вынужден засунуть в рот кулак, — чтобы прояснить внутреннее зрение и подсознание. Если же нам повезёт, то некоторые из вас начнут Видеть уже на этом занятии. Занятие началось. Гарри чувствовал себя до крайности глупо. Он бессмысленно глядел в хрустальный шар, стараясь ни о чём не думать, в то время как в голове отчётливо проносилось: «какая чушь». Рон то и дело хихикал, а Гермиона цокала языком, и это ещё больше мешало сосредоточиться.
— Видите что-нибудь? — Гарри уже целых пятнадцать минут молча таращился в шар.
— Ага. В столе кто-то прожёг дырку, — показал Рон. — Свечкой, наверно.
— Пустая трата времени, — прошипела Гермиона. — Лучше бы я занималась чем-нибудь полезным. Поучила бы Хахачары, например… Мимо прошелестела профессор Трелани.
— Кому-нибудь нужна помощь в интерпретации расплывчатых предзнаменований Шара? — промурлыкала она под звякание украшений.
— Мне помощь не нужна, — шепнул Рон. — и так всё ясно. Сегодня вечером будет густой туман.
Гарри с Гермионой заржали. Все головы повернулись к ним. Парватти и Лаванда были глубоко шокированы.
— Что такое, в самом деле! — воскликнула профессор Трелани. — Вы нарушаете вибрацию сигналов грядущего! — Она подошла к их столику и вгляделась в шар. У Гарри упало сердце. Он легко мог предугадать, что сейчас будет…
— Здесь что-то есть! — шёпотом воскликнула профессор Трелани, приблизила лицо к шару, и он дважды отразился в огромных очках. — Что-то движется… но что? Готов держать пари на всё, что у меня есть, включая «Всполох», подумал Гарри — что бы там ни двигалось, оно несёт недобрую весть.
— Мой дорогой… — выдохнула профессор Трелани, взглядывая на мальчика. — Он здесь, отчётливее, чем когда-либо… Мой дорогой, к тебе подбирается, всё ближе и ближе… Сгу…
— Ради всего святого! — громко оборвала её Гермиона. — Опять этот идиотский Сгубит! Профессор Трелани подняла на Гермиону огромные глаза. Парватти шепнула что-то Лаванде, и они обе гневно воззрились на Гермиону. Профессор Трелани выпрямилась, источая нескрываемую ярость.
— С сожалением вынуждена признать, что, с самого первого момента твоего появления на моих занятиях, моя дорогая, стало очевидно, что тебе не даровано то, чего требует благородное искусство предсказания судеб. В самом деле, у меня ни разу ещё не было ученицы с таким приземлённым мышлением. Последовало минутное молчание. А затем…
— И очень хорошо! — Гермиона вдруг встала и запихнула «Растуманивание будущего» в рюкзак. — Отлично! — повторила она, перебрасывая рюкзак через плечо. При этом она чуть не сшибла Рона с пуфика. — Я умываю руки! Я ухожу! Под изумлёнными взглядами всего класса Гермиона прошагала к люку, открыла его ногой и слезла вниз. Прошло несколько минут, прежде чем класс успокоился. Профессор Трелани совершенно позабыла о Сгубите. Она резко отвернулась от стола Гарри и Рона и, тяжело дыша, поплотнее укуталась в газовую шаль.
— Оооооо! — внезапно закричала Лаванда. Все вздрогнули. — Ооооо, профессор Трелани, я только что вспомнила! Вы ведь видели, как она уходит! Помните, профессор? «В районе Пасхи один из нас покинет класс навсегда»! Вы знали об этом давным-давно, профессор! Профессор Трелани, с влажными от благодарности глазами, одарила её улыбкой.
— Да, моя дорогая, я действительно знала, что мисс Грэнжер покинет нас. И всё же, мы всегда надеемся, что могли неверно истолковать Знаки… Должна признаться, Внутренний Глаз — это тяжкий крест!.. Лаванда и Парватти благоговейно внимали её словам. Они подвинулись, и профессор Трелани села к ним за столик.
— Ну и денёк у Гермионы, да? — пробормотал Рон с каким-то недоверчивым восхищением.
— Да уж…
Гарри глядел в хрустальный шар, но ничего, кроме кружащего белого дыма, не видел. Неужели профессор Трелани снова узрела Сгубита? Этого ему только не хватало — ещё одного несчастного случая! Как раз перед квидишным финалом. В пасхальные каникулы особо отдохнуть не удалось. Им ещё никогда не задавали столько домашней работы. Невилль Лонгботтом был близок к нервному расстройству, да и не только он один.
— И это называется каникулы! — взвыл как-то Симус Финниган. — Экзамены ещё неизвестно когда! Что они с нами делают?!
Но, никому не приходилось работать так много, как Гермионе. Даже без прорицания, она изучала больше предметов, чем кто-либо другой. По вечерам она покидала общую гостиную последней, а по утрам приходила в библиотеку первой; под глазами у неё пролегли тени, такие же глубокие, как у Люпина, и вообще, Гермиона постоянно находилась на грани истерики.
Поиск информации для аппеляции по делу Конькура Рон взял на себя. В свободное от домашних заданий время он просматривал множество толстенных книг: «Карманный справочник по психологии гиппогрифов», «Птица или зверь: трактат о жестокости гиппогрифов»… Рон был так погружён в это занятие, что даже забывал прогонять от себя Косолапсуса. Гарри каждый день приходилось выкраивать время для занятий в перерывах между тренировками и бесконечными обсуждениями тактики боя с Древом. Матч «Гриффиндор»— «Слизерин» должен был состояться в первую же субботу после пасхальных каникул. «Слизерин» лидировал в турнире со счётом двести очков ровно. А это означало (о чём неустанно напоминал Древ), что гриффиндорцам для получения кубка нужно было выиграть матч, набрав более двухсот очков. Это также означало, что вся ответственность за выигрыш практически полностью ложилась на Гарри, так как поимка Проныры приносила сто пятьдесят очков.