— Он пытался, — ответил Огрид. — Нет у него власти идти против комитета. Он им говорил, Конькур неопасный, а им страшно… Вы ж знаете, каков Люциус Малфой… запугал их, я так понимаю… палач, Макнейр, он Малфоев кореш с давних времён… но всё будет быстро… я буду рядом с ним…
Гарри сглотнул слюну. Он бегал глазами по стенам хижины, словно надеясь отыскать лучик надежды или утешения.
— Думбльдор тоже придёт на… процедуру. Написал мне утром. Говорит, хочет быть… со мной. Великий человек, Думбльдор… Гермиона, всё это время рывшаяся в буфете в поисках кувшина, тихо и коротко всхлипнула. Она выпрямилась, сжимая в руке новый кувшин, храбро борясь со слезами.
— Мы тоже останемся с тобой, Огрид, — начала она, но Огрид покачал кудлатой головой.
— Вы идите обратно в замок. Говорю вам, не хочу, чтобы вы на такое глядели. И вообще, вам здесь быть не след… Ежели Фудж с Думбльдором увидят, что Гарри без разрешения пришёл сюда, ему не поздоровится. Молчаливые слёзы лились по лицу Гермионы. Чтобы скрыть их от Огрида, она стала готовить чай. Взяв кувшин, чтобы перелить туда молоко из бутылки, она вдруг взвизгнула.
— Рон! Ты… ты только посмотри — это же Струпик! Рон вытаращил глаза.
— Что ты такое говоришь? Гермиона поднесла кувшин к столу и перевернула его вверх дном. С диким писком, царапая по стенкам коготками в бесплодных попытках забраться обратно, крыса Струпик выскользнула на стол.
— Струпик! — воскликнул ничего не понимающий Рон. — Как ты здесь оказался? Он сгрёб со стола сопротивляющуюся крысу и поднял её вверх, ближе к свету. Струпик выглядел ужасно. Он был совсем тощий, большие клоки шерсти выпали, и на их местах остались проплешины. Он отчаянно извивался, стараясь высвободиться.
— Успокойся, Струпик! — уговаривал Рон. — Тут нет кошек! Никто тебя не обидит! Огрид внезапно поднялся на ноги. Глаза его были прикованы к окну. Его обычно красное лицо приобрело пергаментный цвет.
— Идут… Гарри, Рон и Гермиона круто развернулись на месте. Вдалеке было видно, как по ступеням замка спускается группа мужчин. Впереди шагал Альбус Думбльдор, его серебряная борода отсвечивала золотом в лучах заходящего солнца. Рядом с Думбльдором трусил Корнелиус Фудж. Следом шли древний представитель комитета и палач, Макнейр.
— Уходите скорей, — заторопился Огрид. Каждый дюйм его тела дрожал. — Вас не должны тут видеть… Идите же… Рон сунул Струпика в карман, а Гермиона взяла плащ.
— Я вас выпущу через заднюю дверь, — сказал Огрид.
Ребята прошли за ним к двери, выходившей на задний двор. Гарри ощущал странную нереальность происходящего, особенно когда в нескольких ярдах заметил Конькура, привязанного к дереву за тыквенной грядкой. Конькур понимал, что происходит что-то нехорошее. Он свирепо водил головой из стороны в сторону и беспокойно рыл копытами землю.
— Всё хорошо, Конька, — успокоил Огрид, — всё хорошо… — Он повернулся к ребятам. — Давайте идите. Скорей. Но они не пошевелились.
— Огрид, мы не можем…
— Мы расскажем, как было дело…
— Они не могут убить его…
— Идите! — рыкнул Огрид. — И так всё плохо, не хватало вам ещё попасть в беду!
Выбора не оставалось. Гермиона набросила плащ на голову мальчикам. В этот момент до них донеслись голоса от переднего крыльца. Огрид посмотрел на то место, откуда только что исчезли ребята.
— Быстро уходите, — просипел он. — Не слушайте… И пошёл назад в хижину. Кто-то стучал в дверь.
Медленно, как в трансе, Гарри, Рон и Гермиона тихо обошли вокруг дома. Когда они оказались с другой стороны, дверь с громким шумом захлопнулась.
— Пожалуйста, пойдёмте скорее, — зашептала Гермиона. — Я не могу, я не вынесу…
Они пошли вверх по склону к замку. Солнце быстро катилось за горизонт; небо сделалось чистого серого, с пурпурными прожилками, цвета. На западе полыхало рубиновое сияние. Рон остановился как вкопанный.
— Рон, ну, пожалуйста, — начала Гермиона.
— Струпик… не хочет сидеть на месте… Рон изогнулся, стараясь удержать Струпика в кармане, но крыса как будто сошла с ума. Она громко визжала, извивалась, изворачивалась, стараясь вонзить зубки в руку Рону.
— Струпик, дурень ты этакий, это же я, Рон, — свистящим шёпотом уговаривал Рон. Они услышали, как позади отворилась дверь. Раздались мужские голоса.
— О, Рон, пожалуйста, пошли скорее, они уже начинают! — выдохнула Гермиона.
— Ладно… Струпик, сиди тихо! Они пошли дальше; Гарри, как и Гермиона, старался не прислушиваться. Рон снова остановился.
— Не могу его удержать — Струпик, тихо, нас услышат…
Крыса верещала громко, но всё же недостаточно громко, чтобы перекрыть звуки, доносившиеся из садика за домом Огрида — невнятные переговоры, молчание, а затем, без предупреждения, свистящий звук, который ни с чем нельзя было перепутать, и удар топора. Гермиона покачнулась.
— Уже! — прошептала она, обращаясь к Гарри. — Я… не могу поверить… они казнили его!
Глава 17. Кот, пес и крыса
У Гарри помутилось в голове. Все трое застыли от ужаса под плащом. Последние лучи заходящего солнца бросали кровавый отсвет на разлинованную длинными тенями землю. Сзади раздался животный вопль.
— Огрид, — прошептал Гарри. Не раздумывая, от хотел броситься назад, но Рон с Гермионой схватили его за руки.
— Нельзя, — Рон побелел как бумага. — Он попадёт в ещё большие неприятности, если узнают, что мы к нему приходили… Гермиона дышала часто и неровно.
— Как — они — могли? — задыхалась она. — Как могли?
— Пошли отсюда, — у Рона стучали зубы. Они медленно направились к замку, шагая осторожно, чтобы плащ полностью скрывал их. День стремительно угасал. Они вышли на открытое пространство, и тьма, как по волшебству, сгустилась окончательно.
— Струпик, сиди тихо, — шепотом прикрикнул Рон и прижал ладонь к груди. Крыса бешено извивалась. Рон вдруг резко остановился и попытался запихнуть Струпика поглубже в карман. — Что с тобой такое, тупое животное? Сиди тихо — ОЙ! Он укусил меня!
— Рон, не кричи! — с горячностью зашептала Гермиона. — Фудж с минуты на минуту будет здесь…
— Он — не — хочет — сидеть — смирно… Струпик был вне себя от страха. Он изворачивался как мог, вырываясь из кулака Рона.
— Да что с ним такое? В это мгновение Гарри увидел: к ним, низко припав к земле и светя в темноте желтыми глазами, крадучись приближался Косолапсус. Видел он их или следовал за визгом Струпика, трудно было сказать.
— Косолапсус! — простонала Гермиона. — Нет! Уходи отсюда, Косолапсус! Уходи! Кот неуклонно приближался…
— Струпик — НЕТ! Но было слишком поздно — крыса выскользнула из крепко сжатых пальцев Рона, ударилась об землю и шмыгнула прочь. Одним прыжком, Косолапсус рванулся следом. Рон, раньше чем Гарри с Гермионой успели остановить его, сбросил с себя плащ и скрылся в темноте.
— Рон! — снова простонала Гермиона. Они с Гарри переглянулись и побежали за Роном; под плащом невозможно было двигаться как следует, они высвободились из-под него, и он развевался позади как флаг; они неслись за Роном на звук грохочущих по земле ног и дикие крики:
— Отстань от него — пошёл прочь — Струпик, иди ко мне… Раздался звук удара об землю.
— Попался! Пошёл отсюда, мерзкий кот!.. Гарри с Гермионой чуть не перелетели через Рона; они резко затормозили прямо перед ним. Рон растянулся на земле, зато Струпик был у него в кармане; Рон обеими руками держался за трепещущий карман.
— Рон — вставай — прячься под плащ, — задыхаясь, сказала Гермиона. — Думбльдор — министр — будут с минуты на минуту…
Однако, не успев спрятаться, не успев даже перевести дыхание, они услышали мягкое топотание гигантских лап… Нечто, бесшумное как тень, бросилось на них — огромная, угольно-чёрная собака с бледными глазами. Гарри потянулся за палочкой, но слишком поздно — собака прыгнула, и две громадные передние лапы ударились ему в грудь; в водовороте шерсти Гарри упал на спину, почувствовал горячее дыхание, увидел зубы длиной в дюйм… Но сила броска увлекла пса дальше; он перекатился через Гарри. Ослеплённый, опасаясь, что сломаны рёбра, Гарри попытался встать; он слышал, как пёс рычит, изготавливаясь для новой атаки.