— Мы слышали об этом, — сказал Люпин более холодным тоном, — но мне хотелось бы, чтобы ты прояснил для нас кое-какие моменты, Питер, уж будь так…
— Он пришёл, чтобы убить меня! — вдруг громко заверещал Петтигрю, тыча в сторону Блэка, и Гарри увидел, что он пользуется средним пальцем, так как указательный отсутствует. — Он убил Лили с Джеймсом, а теперь хочет убить меня… Помоги мне, Рем… Блэк уставил на Петтигрю бездонные глаза, и лицо его более, чем когда-либо, напомнило череп.
— Никто не собирается убивать тебя, пока мы не проясним кое-какие моменты, — заверил Люпин.
— Проясним моменты? — пискнул Петтигрю, дико вертя головой, вбирая глазами заколоченные окна и, ещё раз, единственную дверь. — Я знал, что он придёт за мной! Я знал, что он вернётся! Я ждал этого двенадцать лет!
— Ты знал, что Сириус сбежит из Азкабана? — Люпин наморщил лоб. — Хотя раньше это никому не удавалось?
— Ему известны такие секреты чёрной магии, какие нам и не снились! — пронзительно вскричал Петтигрю. — Как бы иначе он оттуда выбрался?! Уж будьте уверены, Тот-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут научил его всяким штучкам! Блэк разразился жутким, безрадостным смехом, заполнившим всю комнату.
— Вольдеморт? Меня? Штучкам? — выговорил он. Петтигрю вздрогнул, как будто Блэк замахнулся на него хлыстом.
— Что, боишься имени своего бывшего господина? — презрительно бросил Блэк. — Я тебя не виню, Питер. Его приспешники не слишком-то довольны тобой, не так ли?
— Не понимаю, о чём ты, Сириус, — пробормотал Петтигрю. Его дыхание участилось, лицо лоснилось от пота.
— Все эти двенадцать лет ты скрывался не от меня, — продолжал Блэк. — Ты скрывался от сторонников Вольдеморта. В Азкабане до меня доходили разные слухи, Питер… Они все уверены, что ты мёртв, иначе тебе пришлось бы отвечать перед ними… Я слышал, что они выкрикивали во сне. Похоже, они считают, что некий двойной агент дважды предал их. Вольдеморт отправился к Поттерам по твоей наводке… и встретил там свою погибель. А ведь не все бывшие сторонники Вольдеморта оказались в Азкабане. Очень многие на свободе, выжидают, притворяясь, что осознали свои ошибки… Если они узнают, что ты жив, Питер…
— Не понимаю… о чём ты… — снова пробормотал Петтигрю, и голос его прозвучал ещё звонче, чем раньше. Он утёр лицо рукавом и посмотрел на Люпина. — Ты же не веришь в это… в это безумие, Рем…
— Должен признать, Питер, мне трудно понять, зачем невиновному человеку на протяжении двенадцати лет скрываться в крысином обличье, — размеренно ответил Люпин.
— Невиновному, но напуганному! — взвизгнул Петтигрю. — Приспешники Вольдеморта охотились за мной потому, что из-за меня один из их лучших людей оказался в Азкабане — шпион, Сириус Блэк! Лицо Блэка исказилось.
— Да как ты смеешь? — зарычал он, и вдруг стало понятно, что совсем недавно он был собакой размером с медведя. — Я, шпион Вольдеморта?! Скажи, я когда-нибудь имел склонность увиваться вокруг сильных и облечённых властью людей? Но ты, Питер!.. Не могу понять, почему я сразу не догадался, что ты — шпион? Ты же всегда любил, чтобы у тебя были покровители, которые могут о тебе позаботиться! Сначала это были мы… мы с Ремом… и Джеймс… Петтигрю снова вытер лицо; он ловил ртом воздух.
— Я — шпион?… Ты совсем с ума сошёл… никогда… не знаю, как ты можешь говорить такие…
— Лили с Джеймсом назначили тебя Хранителем Секрета только из-за меня, — прошипел Блэк, так злобно, что Петтигрю сделал шаг назад. — Я думал, что разработал безупречный план… блеф… Вольдеморт охотился бы за мной, ему бы и в голову не пришло, что они выберут такое слабое, бездарное существо, как ты…
Наверное, это был лучший момент в твоей жизни, когда ты сообщил Вольдеморту, что можешь показать, где прячутся Поттеры. Петтигрю бормотал что-то невразумительное; Гарри уловил несколько слов: «это уж слишком» и «безумие» и в то же время обратил внимание, каким пепельно-серым сделалось лицо Петтигрю и как отчаянно он шнырял глазами от окна к двери.
— Профессор Люпин? — робко позвала Гермиона. — А можно… можно мне сказать?
— Пожалуйста, Гермиона, — любезно разрешил Люпин.
— Понимаете… Струпик…. то есть, этот… этот человек… он спал в одной комнате с Гарри целых три года. Если он работал на Сами-Знаете-Кого, почему же он никак не навредил Гарри за всё это время?
— Вот именно! — вскричал Петтигрю пронзительно, указывая на Рона изувеченной рукой. — Спасибо! Что скажешь, Рем? Я и волоса на его голове не тронул! Да и с какой стати?
— Я тебе объясню, с какой, — отозвался Блэк. — С такой, что ты вообще никогда никому ничего не делал, если не видел от этого пользы. Вольдеморт скрывается уже пятнадцать лет, говорят, он всё равно что мёртвый. Зачем тебе совершать убийство под самым носом у Думбльдора ради какого-то калеки, растерявшего колдовскую силу? Прежде чем возвращаться к нему, тебе надо было удостовериться, что он первый парень на деревне — самый сильный, самый страшный, скажешь, не так? А иначе зачем бы тебе селиться в колдовской семье? Чтобы держать нос по ветру, быть в курсе событий! На случай, если твой бывший покровитель вновь обретёт силу, и будет безопасно присоединиться к нему… Петтигрю несколько раз открыл и закрыл рот. Видимо, у него пропал голос.
— Э-э-э… мистер Блэк… Сириус? — позвала Гермиона. От такого обращения Блэк подпрыгнул на месте и уставился на Гермиону так, будто в жизни не видел ничего более диковинного.
— Если вы не возражаете против такого вопроса… как вам удалось сбежать из Азкабана, если вы не пользовались чёрной магией?
— Спасибо! — выдохнул Петтигрю, в бешеном темпе кивая головой в знак согласия с Гермионой. — Именно! Как раз то, что и я собирался…
Люпин одним лишь взглядом заставил его замолчать. Блэк, повернувшись к Гермионе, слегка нахмурился, но не от раздражения. Он обдумывал ответ.
— Я не знаю, как мне это удалось, — задумчиво протянул он. — Прежде всего, мне кажется, я не сошёл с ума только потому, что был уверен в своей невиновности. Это была совсем не счастливая мысль, и дементоры не могли выпить её из меня… и это удерживало меня на плаву, я не забывал, кто я такой… помогало сохранить колдовскую силу… Поэтому когда всё вокруг стало слишком… непереносимо… я, прямо в камере, сумел превратиться в собаку. У дементоров, знаете, нет зрения…
— Блэк сглотнул. — Они чуят людей, потому что питаются их эмоциями… Они понимали, что мои чувства стали… менее человеческими, менее сложными… оттого, что я был собакой… но они, разумеется, решили, что я схожу с ума, как и все остальные, и их это не беспокоило. Но я был слаб, очень слаб, и не мог рассчитывать отогнать их, не имея волшебной палочки…
— А потом я увидел Питера на фотографии… понял, что он в «Хогварце», там же, где и Гарри… идеальная позиция, чтобы начать действовать, как только до его ушей дойдут слухи, что силы зла вновь набирают влияние…
Петтигрю тряс головой и беззвучно шевелил губами, но не сводил глаз с Блэка, как загипнотизированный.
— … он был готов к нападению в любой момент, как только удостоверится, что у него есть союзники… был готов выдать последнего из Поттеров. Если бы он выдал Гарри, то кто бы посмел утверждать, что он предал Вольдеморта? Нет, его бы приняли с распростёртыми объятиями…
— Теперь вы видите, я обязан был что-то предпринять. Я — единственный, кому было известно, что Питер жив… Гарри вспомнил слова мистера Уэсли: «Стражники утверждают, что он разговаривает во сне. И всегда одно и то же: „Он в „Хогварце“… «В моём мозгу словно зажёгся свет, и дементоры не могли его погасить… это опять-таки не была счастливая мысль… Это была навязчивая идея… но она давала мне силы, проясняла сознание. Однажды вечером, когда мне принесли еду, я выскользнул в дверь… в виде собаки… Им гораздо труднее ощущать эмоции животных… они растерялись. Я был тощий, ужасно тощий… такой тощий, что смог пролезть между прутьями решётки… Потом — в виде собаки — доплыл до большой земли… отправился на север… оставаясь собакой, проник на территорию «Хогварца“. С тех пор я живу в лесу. Я вышел оттуда только один раз, посмотреть матч. Ты летаешь так же хорошо, как и твой отец, Гарри… Он посмотрел на Гарри, и тот не отвёл взгляда.