"Присаживайте, дорогие дети", — сказала она, и они неловко взобрались в кресла или утонули в мягких пуфах.
Гарри, Рон и Эрмиона устроились за одним столом.
"Добро пожаловать на прорицание, — произнесла профессор Трелони, усаживаясь в кресло с подлокотниками возле камина. — Меня зовут профессор Трелони. Вероятно, вы раньше не встречали меня. Я заметила, что частое пребывание в сутолоке и суматохе плохо влияет на мое Внутреннее Зрение".
После этого необычного заявления последовало долгое молчание. Профессор Трелони изящно поправила шаль и продолжала: "Итак, вы выбрали Прорицание, самую трудную из волшебных наук. Я предупреждаю вас с самого начала, я мало чему смогу научить вас, если у вас нет Зрения… Книги здесь не помогут…"
При этих словах, Гарри и Рон, усмехнувшись, бросили взгляд на Эрмиону, которая была просто шокирована подобной новостью.
"Многие волшебницы и волшебники, преуспевшие в изучении сложных заклинаний, таких как взрывы или запахи, просто не способны приоткрыть завесу будущего, — продолжала профессор Трелони, переводя взгляд с одного обеспокоенного лица на другое. — Это Дар, доступный немногим избранным. Вот ты, мальчик, — обратилась она внезапно к Невиллу, который чуть не свалился с пуфа. — Как поживает твоя бабушка?"
"Я думаю, хорошо", — ответил он боязливо.
"На твоем месте, я не была бы так в этом уверена, да-да, дорогой, — сообщила профессор Трелони, покачивая головой так, что ее серьги заиграли в свете камина. Невилл нервно сглотнул. Профессор Трелони безмятежно продолжала. — В этом году мы изучим основы Прорицания. Первый семестр будет посвящен гаданию на чайных листьях. В следующем семестре мы займемся хиромантией, — она бросила внезапный взгляд на Парвати Патил. — Опасайся человека с рыжими волосами".
Парвати испуганно взглянула на Рона, который сидел за ней, и отодвинула свое кресло.
"Во втором полугодии, — продолжала профессор Трелони, — мы возьмемся за хрустальные шары… если, конечно, успеем пройти огненные предзнаменования. К сожалению, в феврале наши занятия прервутся из-за неприятной эпидемии гриппа. Я даже на время потеряю голос. И где-то к Пасхе один из нас покинет этот класс навсегда".
За этим заявлением последовало еще более напряженное молчание, но профессор Трелони, казалось не заметила его.
"Не могла бы ты, дорогая, — обратилась она к Лаванде Браун, которая сидела к ней ближе всего, испуганно вжимаясь в кресло, — передать мне самый большой серебряный чайник?"
Лаванда с облегчением встала, взяла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором Трелони.
"Спасибо, дорогая. Между прочим, то, чего ты боишься… произойдет в пятницу, шестнадцатого октября".
Лаванда вздрогнула.
"Сейчас я попрошу вас всех разбиться на пары. Возьмите чашку с полки, подойдите ко мне и я наполню ее. Потом присаживайтесь на свое место и пейте чай, пока не останется один осадок. Встряхните чашку три раза левой рукой и переверните на блюдце, дождитесь пока стечет последняя капля чая и передайте чашку соседу, чтобы он прочитал. Вы будете толковать узоры, руководствуясь страницами пять и шесть из книги "Заглядывая в будущее". Я буду ходить по классу, помогая и направляя. Ах, дорогой, — она взяла Невилла за локоть и ему пришлось подняться с пуфа, — после того, как ты разобьешь первую чашку, не мог бы ты выбрать себе одну из голубеньких? Я очень привязана к розовым".
Конечно, не успел Невилл подойти к полкам, как раздался звук бьющегося фарфора. Профессор Трелони, следовавшая за ним с совком и щеткой, сказала: "Пожалуйста, возьми голубенькую, дорогой, если тебе все равно… спасибо милый…"
Гарри и Рон наполнили чашки, вернулись к своим креслам и стали глотать обжигающий чай. Они встряхнули чашки, как говорила профессор Трелони, опрокинули на блюдца, чтобы удалить остатки чая и поменялись чашками.
"Итак, — сказал Рон, когда они открыли книги на страницах пять и шесть, — что ты видишь у меня?"
"Горстку сырых чаинок", — ответил Гарри. От тяжелого запаха благовоний у него кружилась голова.
"Очистите разум от мирских помыслов и возвысьтесь над суетой!" — вещала профессор Трелони сквозь туманный полумрак.
Гарри попытался сконцентрироваться.
"Так, у тебя тут какой-то кривоватый крест, — он проконсультировался с книжкой. — Это значит, тебе суждены ‘испытания и страдания’… прости, конечно… так, вот это может быть солнцем… подожди-ка… это предвещает огромное счастье… Значит, тебя ждут страдания, но, тем не менее, ты будешь необычайно счастлив…"