Большая часть класса отступила назад. Даже у Гарри, Рона и Эрмионы были опасения. Гиппогрифы энергично встряхивали головами и махали мощными крыльями; казалось, им не нравилось сидеть на цепи.
"Никто?" — спросил Хагрид.
"Я", — решился Гарри.
Послышался вздох, Лаванда и Парвати вместе прошептали: "Оооо, Гарри, не надо, вспомни твои чайные листья!"
Гарри не обратил на них внимание. Он перелез через ограду загона.
"Молоток, Гарри! — проревел Хагрид. — Ну, теперь… посмотрим, что у тебя получится с Конклювом".
Он отвязал одну из цепей, отвел гиппогрифа от его сородичей и снял кожаный ошейник. Казалось, класс на другом конце загона затаил дыхание. Глаза Малфоя злобно сузились.
"Так Гарри, — тихо сказал Хагрид. — Ты установил визуальный контакт, теперь старайся не моргать… Гиппогрифы не будут тебе доверять, если ты слишком часто моргаешь…"
Глаза Гарри тотчас начали слезиться, но он не моргнул. Конклюв повернул свою величественную, крупную голову и уставился на Гарри свирепым рыжим глазом. "Вот так, — сказал Хагрид. — Вот так, Гарри… теперь кланяйся".
Гарри не очень-то хотелось подставлять Конклюву шею, но он сделал то, что ему велели. Он быстро кивнул и поднял голову.
Гиппогриф все еще надменно смотрел на него. Он не пошевельнулся.
"Ну, — сказал Хагрид с тревожными нотками в голосе. — Теперь… отходи, давай, потихоньку…" Но вдруг, к большому удивлению Гарри, гиппогриф преклонил свои чешуйчатые передние колени и опустился на землю. Ни у кого не осталось сомнений — это был поклон.
"Молодец, Гарри! — радостно заорал Хагрид. — Ну, теперь… ты можешь прикоснуться к нему! Похлопай его по клюву, давай!"
Чувствуя, что лучшей наградой было бы все-таки отойти назад, Гарри медленно двинулся к гиппогрифу и остановился около него. Он несколько раз похлопал его по клюву, и гиппогриф лениво закрыл глаза — казалось, ему это понравилось.
Класс разразился аплодисментами, кроме, конечно, Малфоя, Крабба и Гойла, которые были ужасно разочарованы.
"Ну, теперь, Гарри, — сказал Хагрид. — Думаю, он разрешит тебе прокатиться".
Это было больше, чем Гарри ожидал. Он привык управлять метлой; но не был уверен, что это будет похоже на управление гиппогрифом.
"Ну, забирайся, туда, где крылья сходятся, — сказал Хагрид. — И смотри, не выдерни у него перо, он этого не любит…"
Гарри поставил ногу на крыло Конклюва и взобрался ему на спину. Конклюв встал. Гарри не знал, за что ухватиться; вся спина гиппогрифа была покрыта перьями.
"Ну, давай", — прорычал Хагрид, похлопывая гиппогрифа под крыльями.
Без предупреждения огромные четырехметровые крылья раскрылись по бокам Гарри, и он едва успел ухватить гиппогрифа за шею, перед тем, как тот взмыл в воздух. Это даже отдаленно не напоминало полеты на метле. Гарри точно знал, что ему больше нравится. Крылья гиппогрифа, хлопавшие по бокам, приносили массу неудобств — они поддевали Гарри под ноги, и ему казалось, что он непременно свалится. Блестящие перья выскальзывали из пальцев, но он не решался схватиться за них покрепче. В отличие от ровного полета Нимбус-2000, его постоянно бросало из стороны в сторону каждый раз, когда гиппогриф взмахивал крыльями.
Конклюв сделал круг над загоном и начал снижаться. Этого-то Гарри и опасался. Он наклонился назад, когда гладкая шея опустилась, чувствуя, что сейчас кувыркнется вперед, потом ощутил глухой удар, когда четыре лапы коснулись земли. Он сумел удержаться и выпрямился.
"Молоток, Гарри! — заорал Хагрид, когда все, кроме Малфоя, Крабба и Гойла, приветствовали его. — Ну, еще кто-нибудь хочет пойти?"
Ободренные успехом Гарри, ребята осторожно перебрались в загон. Хагрид отвязывал гиппогрифов одного за другим, и вскоре загон превратился в некое подобие придворного раута: все были заняты поклонами и реверансами. Невилл периодически отбегал от своего гиппогрифа, который, казалось, не хотел преклонять колени. Рон и Эрмиона упражнялись на гнедом под наблюдением Гарри.
Малфой, Крабб и Гойл захватили Конклюва. Он уже поклонился Малфою, который теперь с презрительным видом хлопал его по клюву.
"Это очень просто, — медленно протянул Малфой, так громко, чтобы Гарри услышал. — Раз уж даже Поттер смог… Спорю, ты не опасен! — сказал он гиппогрифу. — Опасен ты, или нет, а, большая уродливая скотина?"