– Я не буду этого делать.
Казалось, Додж ожидал чего угодно, только не этого:
– Стареешь, Фил. Раньше ты никогда не отказывался от сумасшедшего эксперимента.
– Кроме эксперимента здесь есть ещё одно соображение. Сам Гарри.
– Вот именно! Спасём его!
– Спасём? А его надо "спасать"?
– Но... – казалось, "второй мозг Дамблдора" с размаху налетел на стену, которой здесь быть не должно: – Но кто знает, куда он попал и что там с ним происходит...
– Брось, Эл! Ты ведь уже читал о том, какую жизнь устроили парню?
– И ты веришь этой статейке? Этой Скиттер?
– Я видел его в Хогвартсе. Каждый день. Поверь, если Скиттер и приврала, то самую малость.
– Всё равно...
– Не всё! – отрезал маленький профессор. – Судя по тому, что ты сказал, канал открылся с двух сторон. Значит, его позвали. Представь себе его состояние в тот момент: брошенный, загнанный в угол ребёнок. Чего он хотел больше всего?
– Всё это такие мутные субстанции, Фил... мы должны мыслить строгими категориями.
– Мы не машины, Эл. Эмоции – такая же движущая часть магии, как и заклинания. Что если он хотел попасть куда-нибудь, где его любят и ждут, а там его и правда кто-то ждал? И вот сейчас ты хочешь вырвать его из любящей семьи...
– Какая семья, откуда! Да кто мог его "там" ждать!
– Например, в той реальности Лили жива, а Гарри погиб. Вот они и нашли друг друга. А ты хочешь вытащить его сюда и запихнуть обратно в тот ад, в котором он жил. Зачем? Чтобы подтвердить теорию Лили? Не слишком ли дорогой ценой? Хотела бы она сама этого?
Элфиас Додж встал и гордо выпрямился:
– Никакая цена не будет слишком большой за объективное научное знание!
– Знаешь, Эл, – спокойно и отрешённо сказал Флитвик, – я буду очень рад, если эту цену платить будешь только ты...
...Пламя в камине вспыхнуло зелёным, и в холле Малфой-Мэнора появился Сириус Блэк.
– Выглядишь не лучшим образом, кузен, – сказала ожидавшая его Нарцисса.
– Только быстро, Цисси, – вместо приветствия ответил пришедший, – пока меня не хватились.
– Хорошо. Тогда сразу к делу. Хочешь, чтобы тебя полностью оправдали? Со снятием всех обвинений и признанием вины Петтигрю?
– А что взамен?
– Ты не будешь оспаривать наше опекунство, если Гарри найдут.
– Что вы задумали?
– Ты не думал, что мне не безразлична судьба несчастного ребёнка?
– Наверное, мне пора, – ответил Сириус и развернулся.
– Но это действительно так! – крикнула ему вслед Нарцисса. – Мы слишком сдружились с Лили, чтобы судьба её сына была мне безразлична!
– И как ты собираешься уберечь его от Волдеморта?
– Его не надо беречь! Защита крови, Сириус! Он сам защитит кого угодно!
– Хочешь выехать на его спине из вашей пожирательской банды?
– Да, мы с Люциусом надеемся, что он может нам помочь. Или ты хочешь отдать парня Дамблдору, чтобы он снова устроил Гарри весёлую жизнь?
– Мне нужна клятва, что вы не причините ему вреда.
– Какие проблемы, кузен?...
* * *
Флитвик, Додж и Джеймс Поттер ввалились в гостиную радостной толпой.
– Лили! – закричал с порога "второй мозг Дамблдора". – Как жаль, что тебя не было с нами! Ты первая, кто заслужил увидеть тропу своими глазами!
– Мне достаточно видеть того, кто по ней прошёл. Идёмте ужинать.
– Конечно, конечно! А после будем писать статью для "Пограничных Проблем", – в глазах Элфиаса Доджа горел фанатичный огонь. – Если успеем завтра к вечеру, её напечатают в этом месяце.
– Но ведь журнал выходит уже на следующей неделе! – ахнула Лили.
– Ради такого они успеют! – веско сказал Флитвик.
* * *
Профессор Флитвик сидел за столом в своём кабинете и мрачно смотрел в окно. Наконец он решительно подошёл к сейфу и достал большую пачку писем. Как хорошо, что всю переписку с Лили он хранил здесь, в своём имении, а не в Хогвартсе. До темноты он сидел и перечитывал эти письма, потом обвязал их лентой и вышел. На берегу быстрого ручья он остановился, положил всю пачку на землю и прошептал несколько слов на каком-то древнем языке. Пламя мгновенно охватило пергаменты, а когда через несколько секунд оно опало от них не осталось даже пепла, только песок на том месте где они горели спёкся в стекловидную массу. Флитвик направил на эту массу палочку. По стеклянному кому побежали трещины, которые ветвились, множились, пока эта масса снова не стала песком. Профессор взял тёплый ещё песок в руки и развеял его над руслом ручья.