На ночном столике лежала Старшая Палочка. Гарри взял ее в руки, но ничего, кроме сильнейшего отвращения, к ней не испытал. Дары, а не крестражи… Он быстро положил палочку назад. Он избавился от воскрешающего камня добровольно, и даже Дамблдор с ним согласился, ведь он и сам умер из‑за этого артефакта. А Мантию, которую так долго берег, он умудрился два раза потерять глупейшим образом. И Старшая Палочка… из‑за нее и из‑за Гарри теперь умирал человек. И он должен был с этим смириться… Гарри в ярости сжал кулаки: Дамблдор еще называл настоящим хозяином Даров Смерти?! Темнота окутывала его и погружала в уныние, он неподвижно стоял в течение долгих минут. И все же внутри еще теплился крошечный лучик надежды. «Профессор, если Вы выживете, я сделаю все, чтобы Вы смогли жить спокойно!» — горько подумал Гарри, и вдруг услышал тихое пение. Затем оно стало чуть громче, и Гарри узнал его. Это был феникс. Звучала ли эта животворящая, неземная песнь в его голове или раздавалась снаружи? Молодой человек бросился к окну и с громким щелчком распахнул его. В прохладе ночи пахло весной, и песня все звучала, как скрипка, в ушах Гарри. Мадам Помфри громко выразила недовольство такой наглостью, она вообще не переносила никакого нарушения покоя в ее царстве, из чего Гарри сделал вывод, что песню феникса слышит только он один. Он взглянул на звездное небо и увидел, как рядом с созвездием Кассиопеи вспыхнула и замерцала золотистая звездочка. Песня феникса кончилась…
Гарри встретил следующее холодное утро на стуле в больничном крыле. Он проспал не более трех часов и тут же встрепенулся, услышав за дверью голоса. Это была профессор Макгоннагал и какой‑то незнакомый мужчина. Гарри почему‑то сразу предположил, что он, должно быть, из Министерства, и проникся к незнакомцу неприязнью, как и к министерским законам, которые очень легко подвергались корректировке. Впрочем, всем поправкам Министерство старалось педантично следовать, если они были в его интересах.
Дверь отворилась, и вошел господин очень импозантного вида. Гарри видел его фотографию в «Ежедневном пророке». В статье о нем говорилось, что он претендовал на пост начальника главного управления, обеспечивающего правопорядок. Гарри стало неспокойно, однако он заставил себя посмотреть волшебнику прямо в глаза. Тот вовсе не стремился к глазному контакту, и он, и Макгоннагал были немало удивлены, застав Гарри в лазарете в такой час, Макгоннагал все же овладела собой быстрее.
— Поттер, что вы здесь делаете? Сейчас восемь часов утра.
— Сижу, — просто ответил Гарри. Каких только глупых вопросов люди не начинают задавать в присутствии министерского чиновника.
— Гарри Поттер, я полагаю? — сказал мужчина густым басом. — Позвольте представиться: меня зовут Ферреус Хольдер.
— Я знаю Вас, — сказал Гарри.
— Поттер, по Вам сразу видно, что Вы не спали целую ночь, идите лучше к себе в спальню, — сказала Макгоннагал.
— Спасибо, мне и тут хорошо, — Гарри начал сердиться. — Позволите мне остаться?
— Что же… почему нет? Мадам Помфри! — взволнованно крикнула Макгоннагал.
— Минерва? Господин Хольдер? — вероятно, она ожидала этого, во всяком случае, ее напряжение было очень заметным.
— Поппи, его состояние не изменилось? — рот Макгоннагал чуть скривился. — Мистер Хольдер очень интересуется этим.
— Нет, — ответила мадам Помфри после небольшого замешательства. — Я бы сказала, он безнадежен.
— Ну, вот видите, господин Хольдер, предварительное заключение остается невозможным, — голос Макгоннагал был чрезвычайно мягок, но в нем явственно слышался холодок. — Поэтому, будьте добры, уберите Ваших дементоров от Хогвартса подальше, они едва не напали на нескольких моих учеников.
— Уважаемая госпожа Директор, — глаза Хольдера сузились, — Вам не следует разговаривать со мной подобным образом. Я представитель закона…