— Ну, то, что Долохов больной, я понял как‑то сразу, — заметил Гарри. — Неужели он действительно думал, что Волдеморт его похвалит за это?
— Им просто повезло. Мой отец умер, потому что оказался не в то время не в том месте. Долохов долгое время планировал нечто такое. Я имею в виду то, что его хорошенько развлечет. В ту ночь ими были убиты многие из знакомых и не знакомых мне маглов. А на утро они обо всем гордо донесли хозяину и, так как их никто не поймал и не видел, получили одобрение. Я об этом не знал, поскольку отсутствовал, так сказать, по службе. Но они этим не удовлетворились, им захотелось поставить меня на место таким бесславным образом…
— Вы отомстили им?
— Я не имел тогда такой возможности, да и с чего бы? Из‑за моей квартиры? За это я, собственно, отомстил.
— Но…, — Гарри в немом изумлении уставился на Снейпа. Он пытался понять и не мог. Снейп больше ничего не говорил, погруженный в свои мысли. Потом Гарри пришел в себя и спросил: — А Ваша мать?
— Она покончила с собой.
— Что?
— Удивлен?
Гарри не нашелся что ответить. Он был готов услышать все, кроме этого.
— Она была слишком зависима от него, к тому же она почти ничего не умела делать, разве что по дому.
— Но ведь она была волшебницей!
— Отец сломал ее палочку, и она не стала заказывать себе новую. Она боялась его, так как он ненавидел все, так или иначе связанное с ее миром, и оставила надежду задолго до его смерти. Конечно, я не ожидал ничего такого. Когда письма перестали приходить совсем (их не было несколько месяцев подряд), я решил выяснить, что случилось. Я нашел ее в доме… это был яд, и очень хороший… яды она всегда готовила превосходно.
— Нашли? Спустя несколько месяцев? — Гарри невольно содрогнулся и почувствовал дрожь во всем теле.
Снейп изобразил некое подобие ухмылки, увидев глаза Гарри, полные ужаса.
— Лучше не представляй себе ничего. Все было вовсе не так ужасно. Она перестала писать, да, может быть, она ждала, что я приду и утешу ее, и, когда этого не произошло, она приняла яд. Поттер, я не мог и вообразить себе такое, она была сильной, намного сильнее, чем я и он…И я помню ее лицо… почти нетронутое тлением… Ну, да, все верно, Поттер, я должен был что‑то предпринять, чтобы этого не произошло. Но теперь уже поздно раскаиваться.
Гарри молчал. Лицо Снейпа, серое и постаревшее на несколько лет, выражало что‑то непостижимое. Слишком много смертей для одного человека и слишком мало надежды и любви… Неожиданно Гарри понял, что плачет. Глаза Снейпа были абсолютно сухими, но все черты лица болезненно обострились, и все же он не отвел взгляда.
— Знаешь, что, Поттер, — глухо сказал он, — я лучше пойду… а ты спи, — больше ничего не прибавив, он быстро встал и вышел из комнаты. Гарри вытер лицо и лег, в полной уверенности, что не заснет. Он задремал только под утро, и ему снилось что‑то темное и бесформенное.
Мир рухнул, как карточный домик, затем покрылся столетней пылью и застыл изваянием. Внутренне, внешнее, вечность и душа — жалкий фрагмент бытия, вырванный из той теплоты, которая когда‑то окружала его. Пройдут тысячи лет, пыль станет камнем, камень — льдом, а потом все это осыплется, и не будет уже никакого смысла в том, чтобы оглядываться назад или искать еще чего‑то. Очень многие пережили нечто подобное. Но иногда солнце вновь поднимается из‑за горизонта и начинает светить, лед тает, и из‑под него пробиваются хрупкие стебельки молодой травы. Такое случается, если еще есть что спасать…
— Не буди его!
— Попробуй тогда сама, ты же у нас специалист по защитным заклинаниям!
— Но не по таким, Рон! Напряги, наконец, свой мозг!
— Может, он нас услышит и сам нам откроет?