— Думаю, — сказал я, — что столы лучше поставить к окну.
Мисти проделал тот же жест, и два двухместных стола отправились к окну. Туда же переместились и книжные полки.
— Хорошо, Мисти, — похвалил домовика Конни и погладил по лысой голове. Тот даже глаза прикрыл от удовольствия:
— Мисти ещё нужен? Мисти с радостью поможет молодым господам…
— Да, — кивнул Ник, — переставь кровати.
И пояснил, как.
Ещё два небрежных движения, и кровати встали так, как сказал Томми-Ник — три рядом, одна напротив. И это была кровать Джоуи.
— Спасибо, Мисти, свободен, — поблагодарил я и погладил домовика. Тот, похоже, поплыл от счастья:
— Чистая магия… Благодарю молодого господина…
После этого домовик исчез, но на этом явно не успокоился. В комнате возник толстый ковёр с длинным ворсом, бронзовые подсвечники на стенах засияли, как золотые, а на тумбочке возле каждой из четырёх кроватей возникли стакан молока и булочка, дерево тумбочек приобрело благородный ореховый блеск, а платяные шкафы обзавелись накладными блестящими бронзовыми же ручками. У моей кровати встал в нишу в простенке увеличенный террариум, куда тут же отправился Паша, который чуть увеличился, но так и не приобрёл свой истинный размер. А Нагайна невозмутимо выбралась из рюкзака и устроилась в ногах кровати Томми-Ника. Все три наших книззла уже дремали в другой нише, куда домовики постелили пушистый матрасик.
— Ничего себе! — вырвалось у Стэнли. — Это как у вас получилось?
— Просто дали домовику немного нашей магии, — ответил Конни. — Вот он и расстарался.
— А… — хотел спросить что-то ещё Джоуи, указывая на наших фамильяров, но Томми-Ник вежливо сказал:
— Ребята, давайте завтра поговорим. Давайте спать, а то проспим ещё в первый день, вот позору-то будет…
Джоуи пришлось согласиться, так что мы стали готовиться ко сну. К счастью, он уснул достаточно быстро и мы успели перебраться на одну кровать, связаться с остальными и решить, что будем делать завтра. С Люциусом и Сири мы тоже связались, так что закончили все разговоры чуть ли не заполночь.
А ещё, засыпая, я подумал, что дела Хогвартса плохи, раз уж домовик магию некроманта назвал чистой, и что надо что-то с этим делать.
Комментарий к Глава тринадцатая. В которой герой делает первые шаги в Хогвартсе Джоуи Стенли:
http://forumimage.ru/uploads/20180919/153736807722764297.jpg
Пивз:
http://photos1.blogger.com/img/124/3182/320/peeves.jpg
Гостиная Гриффиндора:
http://i58.beon.ru/71/2/1830271/99/77168899/gryffroom1.jpeg
Русская Боевая Жаба(РБЖ) от damana:
https://drive.google.com/open?id=1V605cMe87NL8Cqw56ppZZl6xILf2KHr9
Спальня:
https://www.ambient-mixer.com/images_template/4/2/3/42353eba3264e50fa7c54e3cad8feacf_flash.jpg
====== Глава четырнадцатая. В которой герой начинает находить приключения на свою за... шею ======
— Не спи, вставай, кудрявая,
В цехах звеня,
Страна идёт со славою
На встречу дня!
Заорал будильник голосом Сириуса с жутким акцентом.
Я уже упоминал, что Сириусу нравится русский язык и русские песни? Граммофон с неведомо как попавшими в Лондон старыми русскими пластинками он откопал где-то на маггловском блошином рынке. Да-да, благородный наследник Блэк порой ошивается в таких местах, куда приличного маггла калачом не заманишь. Но у него нюх на всякие редкие и интересные вещицы, в последний раз он приволок в дом старую, всю в трещинках и надколотую вазу эпохи Мин, купленную за сущие гроши. Одно «Репаро» — и удивительной красоты и прекрасной сохранности ваза украшает камин в библиотеке, именно поэтому Вальпурга относится к хобби старшего сына с пониманием. Граммофон же не работал, пластинки были покрыты царапинами и просили за них тоже сущие гроши, даже по маггловским меркам. Сири неведомое устройство понравилось, оно будоражило его своеобразное чувство прекрасного, а вернуть всю эту красоту в первоначальный вид смогло опять-таки одно-единственное «Репаро».
Северус, узрев эту красу ненаглядную, за голову схватился, но песенки были приятные, мелодии лёгкие и ненавязчивые, и некоторое время они звучали в покоях супругов. Я тихо ржал, когда узнал, что и в этой реальности существовали: «У самовара я и моя Маша», «Утро красит нежным светом…», «Моя Марусечка…» и прочие советские песенки тридцатых годов двадцатого века. Естественно, с поправкой на местные реалии, никакого СССР в этой реальности не было, но тексты песен были весьма и весьма похожи — в них ведь мало было политики, больше мечты о хорошей жизни, хорошей работе, о любви… А это от политического строя не зависит — человеку свойственно мечтать и верить, что всё в конце концов будет хорошо… Леонид Утёсов в этой реальности, кстати, тоже жил, был безумно популярен в России и не только в России, и катался по зарубежным гастролям аж до шестидесятых годов, Петунья с родителями девочкой была на его концерте.
Но не в этом суть. Постепенно Сири окончательно переключился на рок, а граммофон остался в комнатах Сири и Сева просто в качестве экзотической диковинки… до того момента, пока Сири не решил сделать мне внеочередной подарочек перед школой. С его точки зрения лучшим подарком (помимо кучи всего остального) был будильник. Видимо, в своё время Мародёры после ночных похождений частенько на завтрак опаздывали, и крёстный не сомневался в моих способностях продолжить их славные дела…
Так вот, Сири будильник собрал — да не простой, а магический. Когда объект (то есть я) вставал с кровати, он выключался сам собой. Но если я не поднимался, песня становилась всё громче и истошнее. Если не помогало и это, будильник начинал метко пулять по объекту (по мне, опять-таки) небольшими шариками, по консистенции напоминавшими студень. Мало того, что чувствительно, так ещё и ужасно противно. Но если и это не помогало, будильник поливал объект (то есть, меня, если кто ещё не понял) струёй холодной воды, причём метко попадал в незащищённые одеялом места.
Но если не помогало и это… Будильник голосом обиженного Гагарина (который в этой реальности полетел в космос на два года раньше) громко орал:
— Ну и дрыхни, козёл ленивый! Космос проспишь! Поехали!
После этого будильник начинал угрожающе гудеть… и дольше этой стадии я проверять не решался… И вообще, обычно у меня нервов хватало только на первую песню.
Вот и на сей раз я торопливо вскочил и отыскал в шкафу (да-да, наша одежда была выглажена и заботливо развешана в шкафах) спортивный костюм — тот самый, подарок дяди Вернона. До завтрака было больше двух часов, так что я вполне успевал побегать. Именно об этом мы вчера и сговаривались с остальными — совместные пробежки перед завтраком и себя помогут в форме держать, и возможность пообщаться всей компанией без посторонних будет. Ну не развесит же Дамблдор следилки на каждом дереве?
Я быстро натягивал спортивный костюм, когда из-за полога кровати показалось сонное и невозможно милое лицо Конни. Он не стал медлить, узрев, что быстро одевшийся Ник натягивает кроссовки, тоже быстренько выхватил из шкафа футболку и тренировочные брюки, натянул их и пробормотал:
— Гарри, я очень люблю Сириуса… Но этот твой будильник… Это уже перебор…
Я тихо хихикнул и покосился в сторону кровати Джоуи. Полог не шевелился. Вот крепкий сон у парня… Но нам же лучше. Пользуясь случаем, мы с Томми-Ником выпустили Нагайну и Пашу погулять по вентиляции… Мишу там навестить… А свободолюбивые книззлы уже напились молока и свинтили в неизвестном направлении сами.
Полностью одевшись, мы выскользнули из спальни и отправились к портрету Полной Дамы. Женщина на картине сидела в нарисованном кресле, уронив голову на грудь, явно дремала и даже негромко, с присвистом, похрапывала.
Томми-Ник постучал пальцами по портрету, Дама встрепенулась и сердито спросила:
— Вы куда в такую рань собрались?
— На пробежку, — ответил Томми-Ник. — Выпустите нас.
Дама вредничать не стала, портрет отъехал в сторону, и мы покинули гриффиндорскую гостиную. И тут Конни остановился и недоумевающее произнёс:
— Ой, а я не знаю, как дальше…
— Не волнуйся, — хмыкнул Томми-Ник, — я кое-что запомнил. Побежали!
Ну да, Томми-то в отличие от нас всех, здесь уже учился, и замок знает прекрасно. А вот как остальные до выхода доберутся?