– …и министерство накажет, если колдовать вне школы. Они присылают уведомление.
– Но ведь я уже колдовала!
– Нам можно. У нас еще нет волшебных палочек. Детей не наказывают, потому что мы не умеем это контролировать. Но когда тебе исполняется одиннадцать, – он покивал со значением, – и ты поступаешь учиться, тогда уже надо осторожнее.
Они замолчали. Лили подобрала упавшую ветку и покрутила ею в воздухе. Гарри знал: она представляет, что от ветки разлетаются искорки. Лили бросила ветку, наклонилась к мальчику и спросила:
– А это правда? Ты не шутишь? Петуния говорит, ты все врешь и нет никакого «Хогварца». Но он же есть, да?
– Для нас – есть, – сказал Злей. – А для нее нет. Письма получим мы. Я и ты.
– Точно? – прошептала Лили.
– Непременно, – кивнул Злей. И, несмотря на ужасную стрижку и безумный наряд, выглядел он до странности внушительно, растянувшись перед ней вот так, полный уверенности в своем предназначении.
– А письмо приносит сова? – шепотом спросила Лили.
– Обычно – да, – сказал Злей. – Но ты муглорожденная, поэтому кто-то из школы придет все объяснить твоим родителям.
– А есть разница, муглорожденный ты или нет?
Злей замялся. Его черные глаза в зеленоватом полумраке жадно скользнули по бледному личику и темно-рыжим волосам.
– Нет, – ответил он наконец. – Нет никакой разницы.
– Отлично, – облегченно вздохнула Лили; было ясно, что ее это всерьез волновало.
– Ты настоящая ведьма, – заверил Злей. – Я видел. Я все время за тобой наблюдал…
Его голос стих. Лили не слушала – она растянулась на палой листве и любовалась зеленым пологом над головой. Злей смотрел на нее алчно, как тогда, на игровой площадке.
– Как дома? – спросила Лили.
Он немного насупил брови.
– Нормально.
– Они больше не ссорятся?
– Конечно, ссорятся. – Злей подобрал какие-то листики и принялся рвать их на мелкие кусочки, явно не сознавая, что делает. – Но ничего, еще чуть-чуть, и я уеду.
– Твоему отцу не нравится колдовство?
– Ему, по-моему, вообще ничего не нравится, – ответил Злей.
– Злотеус?
Он слегка улыбнулся, когда она произнесла его имя.
– Да?
– Расскажи еще про дементоров.
– Зачем тебе?
– Ну, если я наколдую что-нибудь не в школе…
– Из-за этого к дементорам не пошлют! Они для настоящих преступников. Дементоры охраняют колдовскую тюрьму – Азкабан. А тебя в Азкабан не отправят, ты слишком…
Он опять покраснел и порвал еще пару листочков. Раздался шелест, и Гарри обернулся: Петуния, прячась за деревом, оступилась.
– Туни! – удивленно и радостно воскликнула Лили, но Злей вскочил на ноги.
– И кто теперь шпионит?! – выкрикнул он. – Что нужно?
Петуния, застигнутая врасплох, молчала, но Гарри видел: она старается придумать что-нибудь пообиднее.
– А что это ты напялил? – издевательски спросила она. – Мамулину кофточку?
Раздался треск. Ветка над головой Петунии обломилась и упала. Лили закричала. Ветка ударила Петунию по плечу, та шарахнулась и заплакала.
– Туни!
Но Петуния уже убегала. Лили обернулась к Злею:
– Это ты?
– Нет. – Он ответил с вызовом, но вид у него был испуганный.
– Это ты! – Лили отшатнулась. – Ты! Нарочно!
– Нет, нет, не я!
Его ложь не убедила Лили. Она испепелила его взглядом и побежала за сестрой. Злей остался стоять, несчастный и сконфуженный…
Смена декораций. Гарри огляделся: платформа девять и три четверти. Злей стоял неподалеку, слегка сутулясь, рядом с худой, угрюмой, болезненной женщиной, похожей на него как две капли воды. Злей смотрел на семью чуть поодаль. Две девочки отошли от родителей; кажется, Лили уговаривала сестру. Гарри подошел ближе.
– Туни, Туни, прости меня! Послушай! – Лили схватила сестру за руку и крепко сжала, хотя Петуния вырывалась изо всех сил. – Как только я туда приеду – нет, послушай! – я сразу пойду к профессору Думбльдору, попрошу, чтобы он передумал!
– Да – не хочу – я – туда! – воскликнула Петуния и опять дернула рукой. – Очень мне надо жить в каком-то дурацком замке и учиться всякой…
Ее бледные глаза скользнули по платформе: коты мяукали на руках хозяев, совы махали крыльями и, ухая, переговаривались из клеток, школьники, кое-кто уже в длинных черных мантиях, грузили сундуки в поезд и весело вопили, приветствуя друг друга после долгого лета.