Раздался глухой стук и шепот: рядом кто-то завозился. Гарри замер, озираясь и прислушиваясь. Его родители, Сириус и Люпин тоже остановились.
– Там кто-то есть, – послышался хриплый шепот вблизи.
– У него плащ-невидимка. Может, это он?
Из-за ближнего дерева появились двое. Вспыхнули палочки, и Гарри увидел Гнусли и Долохова. Они всматривались в темноту, туда, где стояли Гарри, Лили, Джеймс, Люпин и Сириус. Упивающиеся Смертью явно ничего не видели.
– Я точно что-то слышал, – проговорил Гнусли. – Думаешь, тварь какая-нибудь?
– Этот придурок Огрид держал здесь целый зверинец, – отозвался Долохов, оглядываясь через плечо.
Гнусли посмотрел на часы.
– Время на исходе. У Поттера был час. Он не идет.
– А Черный Лорд был так уверен! Он расстроится.
– Лучше вернуться, – сказал Гнусли. – Пусть даст указания.
И они с Долоховым зашагали в глубь леса. Гарри последовал за ними, зная, что они выведут его куда надо. Он обернулся, и мама улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.
Так они шли несколько минут, пока впереди не замаячил свет. Гнусли и Долохов выступили на поляну. Гарри ее узнал: когда-то здесь жил ужасный Арагог. Повсюду виднелись остатки необъятной паутины, но мириады паучьих потомков были угнаны Упивающимися Смертью сражаться.
Костер посреди поляны красными бликами озарял толпу притихших, настороженных соратников Вольдеморта. Одни в масках и капюшонах, другие открыли лица. В стороне, отбрасывая огромные тени, сидели двое гигантов со зверскими физиономиями, будто высеченными из скал. Фенрир затаился в тени, грызя длинные когти, массивный блондин Раул промакивал кровь с губы. Люциус Малфой смотрел затравленно; заплаканные, ввалившиеся глаза Нарциссы переполнял страх.
Все взгляды были устремлены на Вольдеморта. Тот стоял, склонив голову, с бузинной палочкой в белых пальцах. Он словно молился или считал в уме. Как будто ребенок в прятки играет, подумал Гарри, замирая на краю поляны. Нелепое сравнение. За головой Вольдеморта, словно чудовищный нимб, извиваясь, сплетаясь кольцами, в сверкающей заколдованной клетке плавала огромная Нагини.
Когда Долохов и Гнусли ступили в круг света, Вольдеморт поднял глаза.
– Поттера не видать, милорд, – сообщил Долохов.
Вольдеморт остался невозмутим. Его красные глаза горели в свете костра. Он медленно погладил бузинную палочку длинными пальцами.
– Милорд… – Это заговорила Беллатрикс. Она сидела к Вольдеморту ближе всех – растрепанна, лицо слегка расцарапано, но в остальном невредима.
Вольдеморт поднял руку: молчи. И она больше не произнесла ни слова, лишь смотрела с благоговейным восторгом.
– Я думал, он придет, – сказал Вольдеморт пронзительно и ясно, глядя на взметнувшееся пламя. – Ждал, что придет.
Повисла тишина. Видимо, Упивающиеся Смертью перепугались не меньше Гарри. А его сердце билось о ребра так, словно решило вырваться из тела раньше души. Повлажневшими руками он снял плащ-невидимку и сунул под одежду вместе с палочкой, чтобы отрезать себе все пути к сопротивлению.
– Но я, похоже… ошибся, – произнес Вольдеморт.
– Не ошибся.
Гарри сказал это очень громко и очень твердо: пусть не думают, что он боится. Камень воскрешения выскользнул из онемевших пальцев, и Гарри краем глаза увидел, как исчезли его родители, Сириус и Люпин. Он шагнул вперед, к костру. И в этот миг ничто больше не имело значения – они остались с Вольдемортом один на один.
Эта иллюзия тотчас развеялась. Гиганты взревели, Упивающиеся Смертью разом встали, раздались крики, ахи, даже смех. Вольдеморт замер; его красные глаза впились в Гарри и следили, как он приближается. Их разделял только огонь.
Кто-то завопил:
– ГАРРИ! НЕТ!
Гарри обернулся: неподалеку к стволу прикрутили Огрида, связанного по рукам и ногам. Он отчаянно бился, рвался, мощное тело сотрясало дерево до самой кроны.
– НЕТ! НЕТ! ГАРРИ, ТЫ ЧТО?..
– ЦЫЦ! – И Раул взмахом палочки заставил Огрида замолчать.
Беллатрикс, вскочив, нетерпеливо переводила взгляд с Вольдеморта на Гарри. Ее грудь вздымалась. Больше ничто не двигалось, кроме пламени и змеиных колец в сверкающей клетке.
Гарри чувствовал палочку у себя на груди, но не попытался ее достать. Нагини слишком хорошо защищена; стоит прицелиться, как в него полетит минимум пятьдесят проклятий. Вольдеморт и Гарри все смотрели друг на друга; Вольдеморт слегка склонил голову набок, и его безгубый рот скривился в замечательно безрадостной улыбке.