В середине дня случился следующий шок: средь бела дня на людной улице Сириус Блэк убил Питера Петтигрю и дюжину маглов. Конечно, к тому времени все думали, что это он предал ваших родителей, но я точно знал, почему он пошел за Петтигрю. Каким бы виноватым я себя ни чувствовал, я знал, что ему было гораздо хуже. Он убил своего лучшего друга, и я без труда мог поверить, что он достаточно обезумел, чтобы убить любого, вставшего между ним и Петтигрю.
Наконец, той же ночью Альбус и Минерва вернулись, и директор почти сразу пришел ко мне. Я не спал больше тридцати шести часов. Я почти ничего не ел. Но у меня было много времени на раздумья, и я испугался того, что директор сделает со мной, если я расскажу ему о своем обмане. Я подумал, что он, вероятно, передаст меня аврорам, чтобы отправить в Азкабан. Я определенно это заслуживал. Но даже если бы он просто уволил меня, я знал, что все равно умер бы или оказался в тюрьме. У меня не было ни друзей, ни семьи, и мне совершенно некуда было идти.
Снейп покачал головой.
— Я не мог ему рассказать. И я оправдал свою трусость, сказав себе, что в любом случае нет никаких причин так поступать. Петтигрю был мертв и не подлежал правосудию. Блэк и так уже был приговорен к Азкабану на всю оставшуюся жизнь за убийства, совершенные им в тот день. Какой смысл разрушать и собственную жизнь?
Снейп пристально смотрел на огонь, но его глаза горели ненавистью к самому себе.
— И вот, будучи одаренным окклюментом, я посмотрел в глаза самому лучшему, самому честному человеку, которого когда-либо знал, единственному человеку, который когда-либо доверял мне, и солгал ему. Я сказал ему, что не знаю, кто предал вас Волдеморту, что Темный Лорд просто вызвал нас и сообщил новости. Альбус принял мои слова без вопросов, и на этом все закончилось.
— Если вы знали, что Сириус не предавал моих родителей, почему вы пытались добиться, чтобы его поцеловал дементор? — спросил Гарри приглушенным голосом.
— Потому что считал, что он этого заслуживает, — устало сказал Снейп. — Я все еще верил, что он убил Петтигрю и всех этих маглов, и не был склонен выслушивать оправдания. Даже спустя двенадцать лет я все еще ненавидел его. Гораздо легче было обвинить Блэка в катастрофе, тем более что он нес и свою долю вины. И я понятия не имел, почему он оказался в Хогвартсе.
Сначала я подумал, что он, должно быть, узнал, что я сделал, и пришел, чтобы убить меня, но после нападения на Рона Уизли я поверил, что он действительно охотится за вами. Я думал, что после стольких лет в тюрьме его сознание настолько повредилось, что он поверил, что ему действительно нужно убить вас. С другой стороны, было вполне вероятно, что все это время он действительно работал на Волдеморта, а я не знал. Я определенно не мог представить, каким образом Блэк сбежал из Азкабана без использования какой-нибудь очень мощной темной магии. Несмотря на то, что я шпионил за ним и вашим отцом в школе, я никогда не подозревал, что они анимаги. Конечно, это было довольно глупо, но потом я подумал, что Блэк после всех лет в Азкабане, должно быть, сошел с ума, а я не хотел рисковать раскрытием моей тайны. Я не подозревал, что Петтигрю по-прежнему жив и мог обо всем вам рассказать, хотя, конечно, это не помогло бы ему. — Снейп вздохнул.
— Я не мог вынести появления всех старых призраков. Достаточно плохо было видеть вас каждый день, теперь же вдобавок меня преследовали Люпин и Блэк.
— Но почему я? — спросил Гарри, и Снейп повернулся к нему.
— Десять лет, вплоть до вечера, когда вы появились в Хогвартсе, я верил, что смогу оставить воспоминания позади. Но вы так похожи на своего отца. В тот вечер на пиру я не мог оторвать от вас глаз. Все было так похоже на реинкарнацию Джеймса, словно прошедшие годы никогда не случались.
— Так вот почему вы всегда ненавидели меня? — тихо спросил Гарри.
Снейп снова отвернулся.
— Полагаю, что так. В любом случае, вы можете добавить шесть лет мучений к списку совершенным мной преступлений. — Снейп глубоко вздохнул. — Думаю, это все, что мне нужно было вам сказать.
Снейп замолчал, снова уставившись на огонь. Гарри повернулся и тоже стал глядеть на огонь, молчание между ними затянулось, оба стояли, погрузившись в свои мысли.
Ярость, которую Гарри ощущал раньше, исчезла, сменившись глубокой усталостью. Все было ошибкой, и не единичной, а целой чередой ошибок, которые были бы смешны, если бы не оказались столь трагичны. Как столь многое могло пойти не так? Как они могли быть настолько глупы?
Гарри почувствовал, что гнев снова поднимается, но на этот раз он был направлен не только на Снейпа. Он был в ярости на всех: на высокомерие отца, отказавшегося принять предложение Дамблдора стать хранителем тайны, на безрассудный план Сириуса сделать хранителем Петтигрю, даже не рассказав Дамблдору правду, на трусливое предательство Петтигрю и на высокомерие Снейпа, полагавшего, что сможет справиться с этим предательством в одиночку. Больше всего его бесило то, что они позволили своему давнему соперничеству и взаимной ненависти ослепить их и увести от общей цели.
«Сколько жизней было разрушено в ту ночь только потому, что они так и не перестали ненавидеть друг друга?» — с горечью подумал Гарри. Родители погибли, Сириус потерял свободу, Ремус потерял всех своих друзей, а Снейп… в каком-то смысле Снейп был таким же заключенным, как и Сириус. Внезапно Гарри вспомнил слова Ремуса, сказанные летом: «Нужно долго и упорно думать о том, сколько еще жизней ты готов принести в жертву этой ненависти». Гарри сжал кулаки и почувствовал, как его охватывает спокойная решимость. Больше ни одной. Он останавливается здесь и сейчас.
Снейп прервал размышления Гарри.
— Поттер, скажите что-нибудь. Нет смысла затягивать это.
Гарри перевел взгляд на профессора — тот по-прежнему смотрел на огонь. Лицо Снейпа выражало горе, стыд и безнадежное смирение. Гарри было больно это видеть.
— Простите за то, что сказал вам у ворот, — произнес Гарри.
Снейп медленно повернулся и посмотрел на Поттера, слегка нахмурившись от непонимания.
— Что?
— Мне очень жаль, — повторил Гарри. — Я не имел в виду того, что сказал. Я был в ярости, потому что думал, что вы предали моих родителей.
Снейп недоверчиво уставился на Гарри;
— Неужели вы не слышали ни единого моего слова? Я предал ваших родителей! Я практически убил их! Что из этого дает мне право на извинения?
Гарри выдержал взгляд Снейпа и спокойно ответил:
— Ничего, если исключить факт, что вы не совершали ничего подобного.
Снейп открыл было рот, чтобы ответить, но Гарри не дал ему шанса.
— Вы хотели предать моих родителей?
— Нет, но…
— Вы хотели их убить?
— Нет, конечно, нет…
— Тогда вы не предатель и не убийца. Вы совершили ошибку, вот и все. Я даже понимаю, почему тогда это казалось хорошей идеей. Так же, как смена тайного хранителя показалась Сириусу хорошей идеей. И изначально моему отцу показалось хорошей идеей не использовать для этой цели Дамблдора. Никто из вас не хотел, чтобы все пошло не так. Но это произошло. Что мне теперь, ненавидеть вас всех?
— Поттер…
— Если так, то я могу ненавидеть и себя, потому что знаю, каково это — совершить подобную ошибку, — продолжил Гарри, не давая Снейпу вставить ни слова. — Это я виноват, что в прошлом году Сириус умер. Сначала я винил вас, потому что это было легче, чем винить себя, но это была не ваша вина. Даже если бы вы не выгнали меня с уроков окклюменции, я бы в любом случае не стал блокировать видения, потому что не хотел! Не имело значения, что все говорили мне, что я должен это делать. Даже Гермиона ворчала на меня по этому поводу, но я думал, что знаю лучше. Я ошибся, и это стоило Сириусу жизни. Это делает меня убийцей?
— Конечно, нет!
— Тогда перестаньте винить себя за то, что случилось пятнадцать лет назад.