Когда она закончила, я сказала:
— Мы сейчас пойдем в магазин, Крис. Ты же хочешь пойти со мной в магазин, правда?
— Я хочу остаться с Гарри.
— Нельзя. Ты пойдешь со мной.
— А Гарри может пойти с нами?
— Нет.
Дрожащими руками я надела шляпку и перчатки. В последнее время в доме было холодно, словно его накрыла черная тень, закрыв от ярких солнечных лучей. Крис послушно отправилась со мной, но, когда мы вышли на улицу, она повернулась и помахала рукой.
Вечером я ничего не рассказала Джиму. Я знала, что он лишь посмеется надо мной, как и накануне. Но история с «Гарри» продолжалась изо дня в день, и это стало действовать мне на нервы. Я начала бояться и ненавидеть длинные летние дни. Мечтала о серых тучах и дожде. Мечтала о том, чтобы белые розы увяли и погибли. Меня пробирала дрожь, когда я слышала веселый щебет Кристины в саду. Теперь она постоянно разговаривала с Гарри.
Однажды в воскресенье ее услышал Джим.
— У воображаемых друзей есть один плюс — они развивают речь ребенка. Крис стала говорить намного лучше, чем раньше.
— С акцентом, — вырвалось у меня.
— С акцентом?
— У нее появился легкий акцент кокни.
— Милая моя, все лондонские дети говорят с легким акцентом кокни. Он станет еще заметнее, когда она пойдет в школу и познакомится с другими детьми.
— Мы не говорим на кокни. Где она могла его услышать? Кто мог ее научить, кроме Га… — я не смогла произнести его имени.
— Булочник, молочник, дворник, угольщик, мойщик окон — продолжать дальше?
— Не нужно, — криво улыбнулась я, чувствуя себя полной дурой.
— Во всяком случае, — продолжал Джим, — я не заметил у нее акцента.
— Его нет, когда она говорит с нами. Он появляется только тогда, когда она говорит с… с ним.
— С Гарри. Знаешь, этот молодой человек начинает мне нравиться. Ты только представь — в один прекрасный день мы выглянем из окна и увидим его.
— Нет! — крикнула я. — Не говори так. Это мой кошмар. Кошмарный сон наяву. О, Джим, я больше этого не вынесу.
— История с Гарри выбила тебя из колеи, верно? — с удивлением произнес он.
— Конечно. Каждый божий день я только и слышу: «Гарри то», «Гарри это», «Гарри говорит», «Гарри думает», «Можно угостить Гарри?», «Можно Гарри пойдет с нами?» Тебе хорошо — ты целый день на работе, а мне приходится жить с этим. Я… я боюсь, Джим. Это так странно.
— Знаешь, как нужно поступить, чтобы ты успокоилась?
— Как?
— Сходи завтра с Крис к старому доктору Уэбстеру. Пусть он с ней поговорит.
— Ты думаешь, она больна… психически?
— Господи, нет! Но когда мы сталкиваемся с непонятным явлением, нужно получить профессиональный совет.
На следующий день я отвела Крис к доктору Уэбстеру. Оставив ее в приемной, я вкратце рассказала ему о Гарри.
— Довольно необычный случай, миссис Джеймс, — сочувственно кивнул он, — но далеко не редкий. В моей практике были дети, чьи воображаемые друзья становились настолько реальными для них, что наводили ужас на родителей. Полагаю, она одинока, не так ли?
— У нее нет друзей. Видите ли, мы недавно переехали в этот район. Но все изменится, когда она начнет ходить в школу.
— Вот увидите, когда она пойдет в школу и познакомится с другими детьми, ее фантазии исчезнут. Дело в том, что любому ребенку необходимо общение со сверстниками, а раз она его лишена, то сама придумывает себе друзей. Одинокие пожилые люди тоже разговаривают сами с собой. Это вовсе не означает, что они сумасшедшие, просто им нужно с кем-то поговорить. Ребенок более практичен. Ей кажется, что разговаривать с собой глупо, поэтому она придумывает себе собеседника. Я уверен, вам не о чем беспокоиться.
— Мой муж говорит то же самое.
— Не сомневаюсь. И все-таки, раз уж вы привели Кристину, я поговорю с ней. Оставьте нас одних.
Я вышла в приемную за Крис. Она стояла у окна.
— Гарри ждет, — сообщила она.
— Где, Крис? — спокойно спросила я. У меня вдруг появилось желание увидеть ее глазами.
— Там, у розового куста.
В саду у доктора рос куст белых роз.
— Там никого нет, — сказала я. Крис посмотрела на меня с недетским укором. — Доктор Уэбстер хочет поговорить с тобой, милая, — дрожащим голосом произнесла я. — Ты его помнишь, правда? Он давал тебе конфетки, когда ты болела ветрянкой.
— Да, — кивнула она и с готовностью вошла в кабинет.
Я беспокойно мерила шагами приемную. До меня доносился звук их голосов через стенку, я слышала хмыканье доктора, заливистый смех Кристины. Она с упоением рассказывала ему то, что никогда не рассказывала мне.