Вода, вода, кругом вода… В 1492-м, то есть в год, когда Христофор Колумб, продолжив дело, начатое задолго до него, открыл Америку, испанский поэт Хорхе Манрике закончил свой многолетний труд — «Стансы на смерть отца», в которых есть такие строки: «Наши жизни — это реки, / Что в море текут, / И смерть оно…» Без малого пять столетий спустя колумбийский писатель Маркес написал книгу о генерале, который, исполнив свой долг — рыцарский, — поплыл по реке Магдалене к Карибскому морю, доплыл до него и умер. У моря. Как Наполеон, закончивший свои дни в окружении моря в одиночестве и забвении.
Письма, письма… Десять тысяч писем написал Боливар! (Наполеон написал даже больше.) Он писал ежедневно и еженощно, порой забывая, что и кому, сбиваясь, повторяясь, путаясь… И роман «Генерал в своём лабиринте» порой словно воспроизводит строки писем, уцелевших в огне, но лишь частично, обгоревших по краям, кое-где размытых водой, кое-где просто выгоревших на солнце. Лёгкий флёр покрывает повествование. И чуть отстранённая как бы пародийность это впечатление усиливает.
Отношения Боливара с возлюбленной Мануэлой описаны Маркесом, будто пародия на отношения Бонапарта с Жозефиной (кстати, Боливар присутствовал на коронации Наполеона в Париже в декабре 1804 года, что произвело на латиноамериканца потрясающее впечатление): «Она следовала за ним, пока не обнаружила, что в то время, как она не может до него добраться, он утешался со случайными женщинами, каковые встречались ему. Среди них была Мануэлита Мадроньо, метиска восемнадцати лет, — это она озаряла его бессонные ночи. Вернувшись в Кито, Мануэла решила оставить мужа — она называла его пресным англичанином, который любит без наслаждения, говорит без изящества, ходит медленно, здоровается с реверансами, садится и встаёт с осмотрительностью и не смеётся даже собственным шуткам. Но генерал убедил её на полную мощь использовать своё гражданское состояние, и она подчинилась его доводам».
Через месяц после победы при Аякучо (сплошные аналогии — Наполеон родился в Аяччо на Корсике), уже будучи правителем «половины мира», генерал отправился в Верхнее Перу, которое позднее стало республикой Боливией. Он не только уехал без Мануэлы, но перед отъездом поставил перед ней как проблему государственного значения вопрос о разрыве. «Я думаю, ничто не может соединить нас под покровительством невинности и чести, — написал он ей. — В будущем ты останешься одна, но рядом со своим мужем, я же останусь один на целом свете. И только сознание победы над самими собой будет нам утешением». За три месяца до того он получил от Мануэлы письмо, где она извещала, что вместе с мужем уезжает в Лондон. Новость застала его в постели с Франсиской Субиага де Гамарра, храброй воительницей, супругой маршала, который позднее стал президентом республики. Генерал, прервав любовные ласки посреди ночи, немедленно послал Мануэле ответ, который скорее напоминал военный приказ: «Скажите ему правду и никуда не уезжайте». И подчеркнул собственной рукой последнюю фразу: «Я люблю вас, это несомненно». Она подчинилась, переполненная радостью…
Очевидны проекции, аллюзии, ассонансы с закатом Наполеона. «Однажды ночью, не то во сне, не то наяву, он слышал, как Карреньо говорил в соседней комнате, что для здоровья нации законно даже предательство. Тогда он взял Карреньо за руку, отвёл в патио и переубедил, употребив для этого всё своё знаменитое обаяние, называя его на „ты“, к чему прибегал только в самых крайних случаях (как и Наполеон. — С. М.). Карреньо рассказал ему правду. Конечно, его огорчало, что генерал оставил своё дело и плывёт по течению со всеми и что его не трогает сиротское положение остальных…»
Перекличка протокольно-натуральная, но в то же время и пародийная, чарли-чаплиновская, что всё чаще — особенно почему-то после Нобелевской премии, становится заметно в творчестве Маркеса. У него и в других поздних произведениях больше пародийности, сарказма, чем в прежних. Перекличка с Наполеоном Бонапартом слышна и в биографии Боливара, и в мировоззрении, и в привычках, и в прихотях, и в сексуальной жизни. Намёки, параллели, скрытые цитаты, отсылки… Наполеон лишился девственности с проституткой, которую подобрал, вернее, которая его подобрала и заманила на площади Пале-Рояль в Париже, и юноша точно знал, что делает, — это был «uno experience philosophique» («философский эксперимент»), как он записал в дневнике. Пародируются также отношения Наполеона с Жозефиной, от которой исходил «некий интригующий аромат истомы — типичная креольская черта», как написала в воспоминаниях одна из её подруг. И с Эжени, и с примадонной Ла Скала Ла Грассини, и с Гортензией, и с Марией Антуанеттой Дюшатель, и с Марией Валевской, и с Полин Форе, сопровождавшей мужа в египетской кампании, обладавшей «телосложением розового лепестка, прекрасными зубами и отменной геометрии фигурой» (молоденькая Полин носила мундир, её ножки, обтянутые офицерскими панталонами, Бонапарта «просто сводили с ума»)…