Уже через два дня в газете появилась восторженная передовица ответственного секретаря редакции Клементе Мануэля Сабалы, посвящённая их новому сотруднику. Заканчивалась статья не без пафоса: «Переполненный ностальгией и чистыми сентиментальными чувствами, Габриель Гарсиа Маркес воротился в родные пенаты и вошёл в наши университетские круги, заняв место студента факультета права, решив продолжить учёбу, которую блестяще начал в Боготе с превосходными оценками. Пытливый, жадный до познания нового, до учения, энергичный и отважный интеллектуал, Гарсиа Маркес в этот новый этап своей жизни не сможет отмалчиваться и расскажет на страницах нашей газеты о подавлении личности в Колумбии, явлении, которое конечно же не даёт ему покоя, будоражит воображение и совесть художника…»
Не так давно и у нас в СССР, и за рубежом бытовало мнение (во всяком случае, так считали студенты в Литературном институте имени Горького), что из плохого писателя может выйти отличный журналист, но наоборот — никогда. Это не так. Журналистика — другая профессия. Например, не обязательно, что из плохого режиссёра получится хороший актёр. Или из плохого политика — хороший золотарь. Случается. Но редко.
Мануэль Сабала, ответственный секретарь газеты, дал Габриелю первое редакционное задание: написать заметку на любую тему. Маркес разошёлся не на шутку, воображение разыгралось, пригодились и мечты детства, и рассказы деда и бабушки, и прочитанные книги, и способность писать, будто ткать цветистый яркий ковёр. Однако утром, прочитав его заметку на десять страниц, Сабала (красивший волосы маленький манерный очкарик с брюшком, поговаривали, что гомосексуалист) хмыкнул, налил себе кофе, закурил, взял красный карандаш и стал править текст, вычёркивая абзацами витиеватости и красивости, свойственные многим начинающим. Габриель с обидой наблюдал. Для него казалось очевидно, что он не состоялся как журналист. Но ответственный секретарь дал следующее, более конкретное задание. Маркес взял газетную подшивку, просидел ночь, изучив стиль Сабалы, главного редактора и всей газеты, и выполнил задание. «Совсем другое дело», — отметил ответственный секретарь, дочитав. И пригласил отметить это «дело» в бар-ресторан на набережной за рыночной площадью, который журналисты-завсегдатаи, под утро выпивавшие там и подкреплявшиеся бифштексами или рисом с креветками и крабами, прозвали «Пещерой». Заправлял в «Пещере» необыкновенно красивый чернокожий атлет-гомосексуалист Хосе де ла Ньевес по кличке Снежный Джо, сразу проникшийся к Габито симпатией.
Двадцать первого мая 1948 года в новой рубрике «Точка. И с красной строки» (или «Новый абзац») появился первый очерк Маркеса — «Жители города…». Именно так, с многоточием. У начинающих немало многозначительных многоточий. Очерк, рассказывающий историю колониального городка Картахена-де-Индиас и его жителей, был столь живо написан, что сразу «зацепил» читателей, заставив запомнить имя автора.
Картахена-де-Индиас была основана испанцами в 1533 году на месте небольшой индейской деревушки. Поскольку место это представляло собой идеальный порт, новый город быстро стал форпостом испанской короны — против посягательств других морских держав, в первую очередь Англии и Франции. Через Картахену, которую Боливар много позже назвал «героическим городом», в Испанию текли потоки золота. «Именно из-за Картахены Южная Америка не говорит по-английски!» — с гордостью сообщают картахенцы. Но к середине XX века Картахена, отдав пальму первенства соседней бурно развившейся Барранкилье, стала похожа на женщину со следами былой красоты, живущую ностальгией, — это ли не почва для творчества?