И полководец махнул. Оркестр из музыкантов с дудками и трубами, которых я обучил незатейливой, но бодрой мелодии, задули в свои инструменты, и шоу началось.
Битва была не на жизнь, а на смерть. Юнцы из ополчения выбыли из игры уже через пару минут. Арена заполнялась трупами, а народ веселился от души. Победители боя собирались в правой части манежа и ждали начала следующего тура.
Толпа, как и положено, ревела, аплодировала и свистела.
Крикс бился со своим мордоворотом дольше других. Казалось, он играл в спектакле и рисовался перед зрителями, как обласканный искушённой публикой актёр.
Он то и дело бросал косые взгляды на нашу ложу. А если быть точнее, то на Корнелию. И та следила лишь за Криксом – она сложила свои прелестные ручки у волевого подбородка и переживала до самых слёз.
То и дело, она совала пальцы в рот и свистела. Надо признать, свистела она так, что заглушала рёв трибун, и нам со Спартаком приходилось прикрывать уши руками.
Когда Крикс, наконец, закончил, и забил-таки своего оппонента дубиной, было объявлено об окончании первого этапа соревнований.
Победившие унесли тела проигравших, а зрители смогли купить себе цереса.
Оставалось сто пар гладиаторов.
Места на арене прибавилось, и бойцы получили пространство для манёвра.
Нам в ложу принесли вина и жареных фазанов с хрустящей корочкой. Мы со Спартаком взяли себе по птице, а Корнелия ограничилась бокалом вина.
Она не отрывала своего взгляда от Крикса, который ходил вдоль трибун и собирал атрибуты народной любви. Казалось, что всё представление было задумано как его бенефис, а остальные участники кровавого шоу были лишь статистами.
Спартак заметил, что его супруга не отрывается от Крикса и разозлился.
– Корнелия, съешь фазана! – сказал он.
Она отказалась. Тогда он встал, посмотрел на меня и запустил свою недоеденную птичку в трибуны. Она улетела на приличное расстояние и стала чудесной закуской к цересу.
– Заканчивай перерыв! Сигналь второй тур! – крикнул Спартак своему помощнику.
Прозвучал сигнал, и гладиаторы заняли свои места. То же самое сделали и зрители.
Спартак махнул правой рукой, и музыканты заиграли.
Второй тур длился дольше первого, потому что оставшиеся после первого этапа бойцы были не пальцами деланные и не лыком шитые, и, надо отдать им должное, боролись за свою жизнь как звери.
Но сколько бы они не старались, всё равно половина осталась валяться на манеже с перерезанными глотками и распоротыми животами, а кое-кому даже умудрились отрубить в пылу борьбы руку. Как я выяснил позже, подобные случаи на гладиаторских турнирах – не такая уж и редкость.
Крикс был единственным темнокожим участником, и его потное и мускулистое тело выделялось на фоне белокожих воинов.
Партнёр Крикса, хотя и был вооружён копьём и щитом, не сумел одолеть смуглого великана – он был так же забит палкой, как и его предшественник. Полагаю, никто из присутствующих не ожидал иного исхода их поединка.
Перед третьим туром публике было предложено делать ставки. Для этого гладиаторов поделили на команды и обозначили их красными и белыми лентами, которые бойцы напялили на свои головы. Между рядов трибун ходили ответственные за сбор ставок и обученные мною сотрудники и собирали деньги.
Крикс был за красных и ещё раз прошёлся вдоль трибун.
– Крикс! Крикс! – орали поклонники его таланта.
А темнокожий исполин и успешный спортсмен купался в лучах народной славы. И, конечно, он не забывал посматривать в сторону Корнелии. Она отвечала ему тем же, а Спартак бесился – выпил всё вино и приказал принести добавку. В тот момент я начал переживать за либертарианское движение и бороться с мыслями о побеге.
Третий тур с участием пятидесяти пар гладиаторов отличался продолжительностью – то ли бойцы почувствовали усталость от борьбы за свою жизнь и двигались медленнее обычного, то ли желание выйти в четвёртый тур оказалось сильнее спортивного задора и превратилось в соревнование по выносливости.
Единственным воином, который не растерял азарта, был, несомненно, Крикс. Он парил вокруг противника, как мотылёк, и наносил точные и болезненные удары своей окровавленной дубиной. Он и закончил свой поединок первым.
На этот раз Крикс, перед тем, как нанёс свой последний удар по голове лежащего на песке бедняги, поднял обе руки и издал душераздирающий вопль. И только после этого опустил свою волшебную палочку.
Крикс заметил, что другие пары не торопятся заканчивать бой и принялся носиться по манежу и дарить гладиаторам удары палкой направо и налево, чтобы подзадорить бойцов.
– Шевелись! Шевелись, скотина! Бей! Ну, убей его! – орал он на весь театр.