— Угодил? — пророкотал Гор мне в ухо, обнимая, притягивая к себе, когда я выпрямилась и почти развернулась, чтобы зайти в дом и позвать его на завтрак. Я оперлась спиной о широкую грудь, прижалась. Кла-а-а-с-с.
От Ястреба теперь пахло гелем для душа и им самим, немного мятной пастой. Вкусно и почему-то хотелось мурчать и подольше побыть в его руках.
Совсем ты, Воронова, поплыла…
— Ты хорошо меня изучил, да? — фыркнула.
— Да. И даже знаю, что ты ненавидишь овсянку, — кивнул он.
— Откуда? — нахмурилась, копаясь в памяти и стараясь понять, действительно откуда.
— Командировка в апреле, помнишь? — довольно протянул он, очень лениво протянул, и мурашки расползлись по моим обнаженным рукам. Я кивнула, потому что поездка и правда была.
Мы тогда гоняли в Италию. Я, Игорь, Сашка и Стас на выставку виара, сейчас уже толком и не помню, что там было, кроме бесконечных контрактов.
— Савельев тебя все овсянкой накормить пытался, а ты брыкалась. Зато творог ела и круассаны с вишневым джемом, — в голосе Ястреба слышалась улыбка. Улыбка, которая что-то дергала и натягивала внутри меня, отдавалась теплым и мягким. — Откуда такая любовь к круассанам?
— В Париже пристрастилась, во время учебы, — пробормотала.
А Ястреб кивнул, потерся подбородком о мою щеку. Гладким подбородком.
— Ты побрился? — нахмурилась, разворачиваясь в его руках.
— Да. Не нравится? — удивленно вскинул брови.
— Нет. Мне нравится, когда у тебя щетина, — я провела пальцами вдоль скулы. И Игорь вдруг перехватил мою руку, прижался губами к ладони. Горячими очень. И я ухнула в патоку еще глубже. В башке пустота и ветер, почти перекати поле с койотами.
— Хорошо, — кивнул, подталкивая к столу. — Значит, буду ходить заросшим, — и сел напротив. — Успела посмотреть план на сегодня?
— Нет еще, — отрицательно покачала головой, подтягивая к себе тарелку с творогом. Оказывается, я ужасно проголодалась. Казалось, что готова была сожрать слона и бегемотом закусить.
— Половина наших еще отсыпается, — улыбнулся Игорь уголком губ, набрасываясь на омлет. — Борисыч, видимо, понял, что погорячился, и тайминги сдвинули. Ты верхом ездить умеешь?
Моя чашка с кофе со стуком опустилась на стол. Я смотрела на него несколько секунд, пока до меня доходил смысл вопроса и то, что за ним скрывалось.
— Ты шутишь?
Ястреб тоже отложил приборы, сцепляя руки в замок и устраивая на них подбородок. Почему-то глаза опять стали невозможно темными.
— Нет, Борисыч устраивает конную прогулку по окрестностям.
Я пискнула и даже на месте подскочила. Потому что верхом ездить умела и безумно любила. И…
— Полагаю, это да? — оборвал мою мысль Ястреб, тоже улыбаясь. Широко и по-мальчишески открыто.
— Верно полагаешь, — кивнула, возвращаясь к кофе. — А еще…
— М-м-м?
— Тебе не кажется, что при организации этого действа Борисыч отталкивался от предпочтений лидов? — спросила, намазывая джемом круассан.
— До твоего вопроса я об этом не задумывался, а сейчас… Все может быть, — улыбнулся Гор. — Ты против? — склонил он голову набок, и упавшие на влажные волосы лучи солнца странным образом сделали их еще темнее, иссиня-черными.
— Пока не поняла, но мне интересно… Яхтинг — для Пашки, вечерние посиделки у костра наверняка для Дюжевой, лошади — мое, что у тебя, Ястреб? Кодинг?
— Если ты права, то, возможно, тебе даже понравится, — хитро улыбнулся Игорь. — И нет, это не кодинг.
А мне в голову почему-то полезла всякая дичь типа стрельбы из лука, турниров и фехтования. Ему бы пошло. Что-то… что-то такое очень мужское, насколько бы по-шовинистски это не звучало.
Остаток завтрака прошел за ничего не значащей болтовней, под звуки медленно просыпающегося Лейка: хлопали двери, слышались голоса и взрывы смеха, откуда-то слева, со стороны корпуса исследователей, доносилась даже музыка — ну точно детский лагерь «Солнышко», а не взрослые и серьезные дяденьки и тетеньки. Было хорошо. Действительно хорошо и почти спокойно, и даже удавалось не думать о… О той туевой туче проблем, которая ждала меня в реальном мире. Я и не думала. Очень-очень старалась не думать.
Перед тем, как уйти к себе, Игорь наградил меня еще одним сладким и забирающим дыхание поцелуем, опять потерся сытым котом о шею и сбежал по ступенькам вниз.
И, глядя на удаляющуюся широкоплечую фигуру в белой футболке, я почему-то гадала, о чем он так сосредоточено размышлял, лежа на развороченной кровати в моем домике. Нарочно или специально не касался за завтраком темы Анона? Удалось ли что-то выяснить Сергею или еще слишком рано?