Оно реально тяжелое, быстро с ним не побегаешь.
Потом рванула в сторону нашей базы.
Адреналин реально шкалил, хотелось ржать и бежать еще быстрее. Только…
Я вытащила из-за пояса так удачно прихваченный пистолет, на ходу его зарядила и уже после этого действительно побежала со всех ног.
Не оборачивалась, чтобы не терять время, не вслушивалась, потому что из-за ветра, гудящего в ушах, и хруста веток под ногами все равно ничего бы не услышала.
Просто бежала, предвкушая победу, почти смакуя ее каждой звенящей мышцей, сжимая в правой руке пистолет. Не думала о том, удалось ли Тарасову сдержать Ястреба, прикрывает ли сзади кто-то из своих. Просто неслась вперед, не глядя по сторонам и ни на что не отвлекаясь.
И я увеличила темп. Дыхания не хватало, в боку начинало колоть, а маска безбожно запотела и пришлось сорвать ее к хренам, нарушая все правила, но зато возвращая себе способность нормально видеть. Гудели канатами нервы, и подначивал адреналин. Я слышала стук крови в ушах, чувствовала, как рвется из грудной клетки сердце.
Кайф. Реальный кайф, даже круче, чем с Варягом.
Хохот сорвался с губ, пот стекал вдоль позвоночника, струился по вискам, даже пальцы подрагивали.
Совсем немного осталось. Надо просто донести флаг до башни.
Давай, Славка.
Я уже могла разглядеть за деревьями наш форт, когда что-то тяжелое шарахнуло мне в бок, снося с ног. Сообразить не успела. Даже пикнуть не успела. А земля и небо поменялись местами. Только голову в плечи вжала, закрываясь руками и группируясь.
Все-таки, если меня чему и научило фигурное катание — это правильно падать.
Вот только удара… Того самого, болезненного и вышибающего из легких воздух, так и не случилось.
Я приземлилась довольно мягко. Гораздо мягче, чем должна была.
А когда открыла глаза, увидела перед собой Ястреба. Точнее, подо мной.
Он скалился победно и стискивал талию.
— Попалась, Славка?
— И что будешь делать? — прошептала ему в губы, почти коснувшись своими, ощутив горячее дыхание. — Флаг я не отдам.
— Уговорю? — сощурился Гор.
— Не уговоришь, — покачала головой, жалея тысячу и даже больше раз, что мы в лесу, а не в домике за плотно закрытыми дверями.
Это ненормально, когда от мужика так голову сносит. Со мной так не бывает. Но черт, это оказывается так огненно. И эти мурашки, и это ощущение под ложечкой, и предвкушение, и обещание в его почти черном взгляде.
— Обыскать тебя? — и снова хриплый, шершавый вопрос. И руки прошлись вдоль тела, от талии, по спине и вниз, почти до задницы, и это вообще не пистолет мне в бедро упирается.
Розовый кисель в башке почти вскипел, червь, запущенный Ястребом в кровь, только что дожрал остатки здравого смысла. Даже не подавился, гадость такая.
Но… у меня флаг и… я тайное оружие Тарасова, или как он там выразился?
— Времени не хватит, — скользнула я вдоль его тела, прижимаясь плотнее, не удержалась просто. Как можно было удержаться?
— Пытать? — и потерся уже темным, но все еще недостаточно колючим подбородком о мою шею.
Запрещенный прием, между прочим. Я вообще потеряла связь с реальностью и суть разговора. Провалилась в темные глаза.
— М-м-м… — вырвалось то ли возмущенно-возбужденное, то ли растерянно-заведенное. — Это не по правилам.
— Сейчас утащу тебя, заберу ото всех и не выпущу. И от Сашки твоего, и от Знаменского, от Эльки неугомонной, — острые зубы сомкнулись на мочке уха. Разрядами тока прямо в мозг. — Только если по правилам, надо чтобы ты флаг отдала, и мы войнушку эту дурацкую закончили.
О-о-о, каким искушением это прозвучало. Как хотелось, чтобы утащил, чтобы не выпустил, но… Ведь действительно не по правилам играет. Дразнит, заводит, голову туманит.
— Отдашь флаг, Лава моя?
И так хотелось действительно отдать этот красный клочок ткани, и повестись на это вот все: на тон, руки, губы, на обещание в голосе.
Но разве можно уступить сейчас? Когда так интересно, когда так заводит это самое любопытство: что он сделает? Даст выстрелить? Заберет пистолет? Выстрелит сам?
— Отдам, — кивнула и приставила к его груди дуло, приподнимаясь, улыбаясь. — Только подстрелю тебя сначала, а потом обязательно отдам… Тарасову, — и улыбка стала совсем широкой.
А глаза Гора, кажется, потемнели еще больше, он оттолкнулся рывком от земли, и снова все поменялось местами, и я уже под ним. И дыхание куда-то делось и что-то будто лопнуло, наверняка, мой здравый смысл.