— Ты без галстука, — пробормотала она непонятное и, кажется, разочарованное, вкладывая свои пальцы в мою ладонь. Подрагивающие пальцы.
Я только руки крепче сжал, наконец-то начал двигаться. Залипал в лисьих глазах и вел ее в танце. Лаская осторожно, едва касаясь, талию, спину, заходящуюся венку на внутренней стороне запястья. Просто не мог не ласкать. И зрачок у Вороновой становился все шире и шире, и дыхание все чаще и чаще.
Вот так. Так, как надо.
Забрать ее. Прижать теснее, губы эти облизать.
Невыносимый почти вечер, дикий совершенно.
— Смотрел свой подарок? — спросила Славка шершаво, ладонь в моей руке горячая, бьется на шее пульс, маня, толкая. И жар ее кожи сквозь невесомую ткань, и запах какой-то другой. Не такой, как обычно. Слаже.
— Нет, — еще ближе к себе. Склонился, плюя на возможных свидетелей, втянул воздух у тонкой шеи. Воронова вздрогнула, а я тут же выпрямился.
Так вкусно. Двести двадцать в позвоночник.
Хотелось сожрать ее, проглотить, но…
Я медленно двигался, сместил руку чуть ниже, снова ее погладил, мы больше не разговаривали. Славка… мягкая, маленькая, расслабленная и возбужденная. Потрясающая. Завела, раздразнила, ничего не делая для этого совершенно.
Три минуты ада, мучений и кайфа. Три жалкие минуты, пока девушка на сцене что-то тягуче мурлыкала в микрофон. Я дышал через раз и Воронову все ближе и ближе к себе притягивал. Это неосознанное, что-то подсознательное. Контролю не поддающееся совершенно. И она такая же…
Отпустил Лаву чуть ли не с рычанием, когда мелодия закончилась, лапы одернул, челюсти до желваков стиснув. Провел к стойке, передал в руки Знаменскому и свалил к своим от греха подальше, продолжая следить краем глаза. Не мог не следить.
Не выдержу ведь, утащу в кладовку какую-нибудь и трахну.
Но я гнал от себя эти мысли, собственные темные желания и продолжал поддерживать социально одобряемое поведение. Тошниловка.
Воронова ушла с Эльвирой и Дашкой через пятнадцать минут, а я с трудом выдержал еще полчаса. Улыбался, что-то с кем-то обсуждал, вертел в руках бокал с водой.
А через полчаса сбежал по ступенькам главного здания вниз, вытащил из кармана мобильник, стянул с себя пиджак. Энджи услужливо сообщила, что Воронова у себя в домике. И предвкушающее рычание все-таки прорвалось наружу.
Дверь Славка не закрыла, горели приглушенно только споты у входа.
Я зашел, щелкнул замком, а в следующую секунду уже прижимал Лаву к этой самой двери, подхватывая под задницу, все еще обтянутую шелком.
— Наконец-то, — прорычал и смял ее губы.
Ка-а-айф.
Слава тут же обхватила меня ногами, прижалась, впиваясь ногтями в плечи, запуская пальцы в волосы на затылке, сжимая их в кулаке.
А я толкался языком в ее рот, скользил по кромке зубов. Пил ее дыхание, запах. Повернулся, чтобы пробраться руками под платье, чтобы наконец-то избавиться от него. От это гребаной сексуальной тряпки, которая сводила меня с ума весь вечер, превращая в последнего озабота, в пубертатного мальчишку с непрекращающимся стояком в штанах.
Скользнул рукой по горячему бедру. Выше, еще выше, продолжая целовать, кусать, втягивать ее язык в собственный рот.
С-с-сука…
Пальцы наткнулись на кружево, плотно охватывающее ногу. На долбаную резинку чулка. И меня шарахнуло, я втянул носом воздух, выпустил порочные губы, стиснул челюсти. Каблуки шпилек упирались мне куда-то в задницу, глаза лисьи совсем мутные.
И Лава укусила меня нетерпеливо и сильно, отстраняясь немного, зашептала, влажно и жарко, дергая рубашку:
— Ты долго, Ястреб, — драно, хрипло, с упреком. И потерлась о меня. Плавно, медленно, развилкой бедер по животу, грудью по моей груди, приподнимаясь и снова туго обхватывая ногами охренительными. Склонилась к шее, провела языком вдоль, укусила куда-то в плечо, добивая остатки контроля, разгоняя за сотые доли секунды.
Я хотел медленно, я хотел насладиться ей, смаковать и пить, выпутывать мучительно долго из этого платья, разворачивать, как подарок, облизывая каждый клочок кожи, который откроется, рассматривать ее, наслаждаясь мурашками, капельками испарины, родинками. Но… не в этот раз. Не сейчас. Может, с ней вообще никогда. Я зажмурился, уперся затылком в дверь.
Надо всего пару жалких секунд. На передышку, на осознание. Я хотел ее так, что скручивало позвоночник, что горели мышцы.
Славка скользила руками по шее, по плечам и груди, зарывалась носом мне в волосы.
Невозможно.