— Станислава Сергеевна Воронова? — обратился сержантик ко мне. Я кивнула. — А вы Виктор Анселлович Келер?
— Да, молодой человек. Совершенно верно, — «молодой человек» Келер протянул настолько расслабленно, что фраза казалась почти издевательской. Но мальчишка сарказма не уловил. Поправил ремень и толкнул ближайшую к нему дверь.
— Пройдемте, — кивнул он нам, пропуская вперед.
За дверью оказалась допросная. Вытянутая, почти полупустая, с невнятным цветом стен, но добротным столом и стульями. В дальнем конце поблескивало тускло зеркало, в углу над ним мигал огонек камеры.
Женщина, сидящая за столом, на наше с Келером появление отреагировала острым взглядом и сухим «добрый вечер». Следила внимательно и напряженно за каждым нашим движением. За тем, как Келер выдвинул мне стул, за тем, как достал собственный планшет, за тем, как сел следом. Хмурилась и казалась недовольной. Дымилась перед ней на столе кружка кофе, воротник графитовой рубашки явно жал, но был застегнут до последней пуговицы.
Она вообще выглядела «застегнутой», этакой суровой теткой, которую боятся и уважают все гопники района. Широкое лицо, глубоко посаженные зеленые глаза, идеально прямой нос. Выправка и строгий пучок. Она была привлекательна и почему-то казалась знакомой. Была похожа то ли на какую-то актрису, то ли на певицу.
Я в ответ разглядывала ее так же пристально, не считая нужным играть в скромность.
— Я майор, Елизавета Константиновна Быстрицкая, веду ваше дело. Полагаю, Станислава Сергеевна, вы уже знаете, что случилось с человеком, укравшим у вас вчера телефон, — голос оказался приятным и мелодичным, даже несмотря на явно сквозившее в нем недовольство. Келера Быстрицкая предпочла не замечать.
— Знаю, — кивнула, складывая на столе перед собой руки.
— Что ж, — постучала майор стилусом по столу, откидываясь на спинку стула. — Тогда рассказывайте, Станислава Сергеевна.
Спрашивать о том, что рассказывать и зачем, я не стала. Задерживаться здесь больше необходимого минимума в мои планы не входило.
Я побарабанила пальцами по столу, собираясь, и мысленно вернулась к нападению, не сводя взгляда со все такой же недовольной девушки. Странно, но в общем-то приятная внешность совершенно терялась за строгостью и мешковатой формой.
По ходу моего рассказа Быстрицкая задавала почти те же вопросы, что и Ястребов. Монотонно, спокойно, уверенно. Вот только вглядывалась в меня все так же пристально, напряжение и какая-то скованность движений ни на миг не покидали ее тело.
Не довольна.
Не довольна моим поведением, рассказом. Словами Келера о корпоративной тайне и требованиями вернуть то, что осталось от моего смарта.
— Как удобно все для вас получилось, да, Станислава Сергеевна, — протянула майор через полтора часа хождения по кругу и демонстрации мне фоток разной степени кровавости. И звучала эта фраза утверждением, а не вопросом. Намек был прозрачнее некуда.
— Совершенно не удобно, — передернула я плечами. — Я осталась без телефона и данных, с синяками на шее, в ситуации, в которой предпочла бы никогда не оказываться.
— Поясните? — вздернула русую бровь следователь.
— Мы подозреваем корпоративный шпионаж, майор, — ответил вместо меня Келер. — Полагаю, это очевидно.
— Не вам решать, — сухо отмахнулась от него девушка. — Скажите, Станислава Сергеевна, есть ли у вас враги?
— Есть конкуренты, — пожала плечами. — Конкуренты компании, — добавила, выделяя последнее слово, желая поскорее свалить и прекратить этот непонятный разговор.
— А как насчет бывших любовников? — презрительно, чуть ли не с отвращением усмехнулась Быстрицкая. А меня на секунду заклинило. Некстати вспомнился Ник и его вечно обиженное выражение лица, бабские ноты в интонациях, попытки мной манипулировать через чувство вины. Не знаю, как сдержала смешок.
— Никто из моих бывших любовников не способен на организацию нападения, — ответила все же, когда убедилась, что в голос не проскользнет ни ноты неуместного веселья. — Тем более никто из них не способен на убийство.
Быстрицкая реагировать как-то не спешила. Смотрела в упор на меня, будто что-то пыталась понять, тянулось жвачкой время. Удачи.
— Вы так уверены? — сощурилась девушка все-таки, снова постукивая тонким стилусом по столу.
Тук-тук-тук.
Отрывистый неприятный звук, в духе военных маршей. Поза, взгляд, этот стук — все сочилось раздражением. Скорее всего потому, что ожиданий майора я явно не оправдывала.