Что «или», Слава? Тебе что, пятнадцать, и ты не понимаешь, что происходит?
Я стукнула руками по рулю, выдохнула длинно и оглядела полупустой паркинг. Игорь был уже здесь… Его черный монстр блестел породистыми боками через два места от моего, напоминая лишний раз о том, что было вчера.
Черт-черт-черт, ну какого хрена, а? Зачем все так? Почему?
Так, Воронова, давай. Прими уже какое-то решение и чеши в офис. Сегодня дохрена дел.
Я снова выдохнула, побарабанила пальцами по панели управления и поняла, что мне надо срочно с кем-то поговорить. Хоть с кем-то, а еще лучше с тем, кто не будет задавать идиотских вопросов.
Я вышла из тачки, хлопнув раздраженно дверцей, и обратилась к помощнице:
— Энджи, позвони Яне.
— Да, княгиня Станислава.
В наушниках раздались гудки, а я оперлась о машину, уставилась в бетонный потолок. Янка трубку взяла минуты через две.
— Хорошая моя, ну как ты? — раздалось веселое на другом конце провода.
— Хреново, — призналась честно. — Мне надо поныть, Ян. Можно?
Беликова зависла, судя по тишине в ушах. Переваривала услышанное.
— На ручки, спать и бухнуть? — в ее голосе все еще слышалась улыбка, пусть и не такая явная, как еще несколько секунд назад.
— Типа того. Только без бухнуть, мне вчера хватило, — улыбнулась.
— О-о-о, — многозначительно протянула Беликова. — Смогу подъехать к тебе в обед, хочешь?
— А Лизка? Может, лучше я к тебе? — спросила неуверенно, пытаясь понять, как раскидать дела сегодня так, чтобы все успеть и ничего не завалить.
— У нас сегодня папкин день, — хмыкнула Яна. — Так что я подъеду. Во сколько и где?
— Давай в час, в «Свечках», — улыбнулась благодарно. — Успеешь?
— Конечно. Держись, моя девочка, люблю тебя, — пропела Беликова бодро.
— И я тебя, — сказала, нажимая отбой.
Сделала несколько глубоких вдохов и все-таки пошла к лифтам.
Если сильно повезет, то до обеда Ястреба я не увижу, а после обеда, возможно, пойму, что делать. Кажется, вопрос с психологом с каждым днем становится все актуальнее и актуальнее. Или антидепрессантами, или всем вместе.
Вот только мне ни хрена не повезло…
У кофе-корнера я наткнулась на Игоря. Он ждал, пока бот сделает его порцию, и что-то быстро набирал на трекере. Вряд ли кодил, конечно, но лицо было сосредоточенным и немного отрешенным.
Первым желанием, стоило его увидеть, было развернуться и позорно сбежать, пока не заметил, но…
Я надавала себе мысленных затрещин и все же сделала несколько шагов. Вцепилась в лямку рюкзака, рассматривая темную макушку, тонкий джемпер, шею в распахнутом вороте рубашки.
А он поднял голову. И что-то мелькнуло на дне ртутных глаз, стоило ему меня увидеть. Что-то темное и тягучее, от чего я перестала чувствовать твердый пол под ногами.
— Доброе утро, Слав, — пророкотал мягко, когда я все же замерла рядом.
— Привет, — кивнула, поворачиваясь к экрану с меню. Как будто мне это надо было, как будто я не знала его наизусть. Но сейчас… Сейчас все, что угодно, лишь бы не утонуть в стали глаз Ястреба. Потому что стыдно, непонятно, неуютно и пугает.
А Игорь продолжал смотреть, изучать, вглядываться в мое лицо, я ощущала его взгляд как прикосновения, и мурашки бежали по рукам и спине. Шарашило едва заметными разрядами. Так тонко. А потом бот закончил с его кофе, и Ястреб оказался за моей спиной. Склонился, почти касаясь своей грудью моих лопаток, протянул руку к стаканчику, заставляя вжиматься в стойку, задержать дыхание.
Он не двигался, не отстранился. Стоял сзади, сверлил взглядом мой затылок. А меня скручивало и дергало. И губы горели. Алкоголь вчера смазал ощущения, затуманил сознание, и мне до зуда, до дрожи в пальцах хотелось понять… все ли так? Таков ли он на вкус, как я запомнила? Так ли настойчив? Требователен? Сжирает, сжигает, скручивает ли его тот же голод, что и меня?
— Ты в порядке? — нарушил Игорь тишину. Горячее дыхание на коже шеи, вкрадчивый, бархатный голос. Ястреб царапал словами. А я не могла ответить. Физически. Во рту пересохло, и сбилось дыхание, долбил в виски пульс.
Запрещенный прием.
Он ждал ответа, действия, моей реакции. Хоть какой-то, а я даже кофе выбрать себе была не в состоянии. Смотрела на его руку передо мной, на напряженные вены под кожей, четкие, яркие, на длинные пальцы, сжимающие бумажный стаканчик, на широкую ладонь. И в башке гудело.
Ты с ума сходишь, Воронова…
— Слава? — напомнил о своем вопросе Игорь. И я выдохнула. Тихо и длинно, чтобы он ничего не заметил. Взяла себя в руки.