— Да это враньё, — сказал Гарри. — Снейп, да в переходе? Быть такого не может.
Джинни лишь презрительно фыркнула.
По колдовизору начался сериал, Джинни сделала погромче и положила свою рыжую головку к мужу на плечо. Он машинально потянулся к Джинни рукой, но тут вдруг из кабинета раздалось страшное и оглушительное:
— У-ух!
Они оба вздрогнули.
— Сбегаю посмотрю, как она там, — быстро пробормотал Гарри и убежал.
Джинни ждала его час, два, сходила на кухню поесть, досмотрела кино и в конце концов уснула в одиночестве.
*
— Чего орёшь? — недовольно спросил Гарри, прикрывая за собой дверь кабинета.
— У-ух, — ответила Букля вполголоса. Она сидела на деревянном насесте под самым потолком и сверкала оттуда круглыми глазами.
— Что-то важное? — забеспокоился Гарри.
— Ух, — ответила сова и кивнула.
Гарри тяжко вздохнул и пошёл за волшебной палочкой. В трудные времена битвы за Хогвартс он всегда держал её при себе, но спокойная мирная жизнь научила его расслабляться, и дома палочка обычно хранилась в секретере вместе с водительскими правами и ключами от машины. На цыпочках он пробрался в коридор, вытащил палочку и вернулся в кабинет. Букля уже слетела с насеста и расположилась на красном бархатном диване, который Гарри приволок в кабинет семь с половиной лет назад, невзирая на шумные протесты Джинни.
Гарри, собрав в кучу остатки магической энергии, произнёс заклинание, наставив на сову палочку, и после яркой вспышки сова исчезла, а из облака дыма появилась девушка в пеньюаре. Она была юна и свежа.
— Ну, что случилось-то? — не очень приветливо сказал Гарри.
— Я соскучилась, — объявила Букля.
— И ты не могла с этим до утра подождать?
— Не-а, — игриво ответила она и поманила его пальцем.
Это свидание было коротким, но бурным, а потом они болтали обо всём чуть ли не до рассвета. Гарри обещал посидеть с ней до обратного превращения, но Букля всё не превращалась и не превращалась, и он так и заснул на диване. Снилось ему чёрт знает что, а когда он проснулся, стенные часы показывали одиннадцать. По кабинету кругами летала сова.
— Ну вот, в Аврорат опоздал, — проворчал Гарри. — Хороший пример для подчинённых.
— У-ух! — ответила Букля из-под потолка.
Но с утра он направился не в Аврорат, а в свою старую добрую школу, из-за которой ему пришлось когда-то столько вытерпеть. В библиотеке Хогвартса Гарри вытащил с полок все книги по совологии, которые смог найти, уселся в читальном зале за столом и разложил их перед собой полукругом, открыв на нужных страницах. Совы на картинках в волшебных книгах не только шевелились, но и ухали, поэтому на Гарри начали оглядываться другие посетители. Но ему было плевать. Он хотел выяснить всё, что касается высиживания и вылупления.
Чем больше он читал, тем сквернее у него становилось настроение. В конце концов он выбрал себе одну книгу, самую подробную, а остальные закрыл и сложил стопочкой — авось студенты-практиканты разложат их по местам. С книгой под мышкой он аппарировал в магический паб, где кроме сливочного пива подавали ещё и молочный коньяк, и заказал сразу две стопки и закуску. Время было рабочее, но не для того Гарри десять лет отдувался и воевал с Волдемортом, чтобы теперь быть привязанным и ходить по струнке. Сегодня он хотел отдохнуть перед грядущими испытаниями, которые по своей силе тянули на ещё одну битву за Хогвартс.
— Здравия желаю, начальничек, — раздался вкрадчивый гнусавый голос, и Гарри едва не подавился рольмопсиной.
— Привет, Бакти, как поживаешь? — выдавил он из себя стандартную вежливую формулировку.
Рядом с ним у стойки ошивался невысокий тощий мужичок неприглядного вида и неопределённого возраста. По его ухрюканному бурнусу скакали вши, а на штанах красовались жирные пятна от блинов.
— У меня такое горе, — закатил глаза этот грязный тип. — У меня умер брат, и мне даже не на что его похоронить. Выручишь по старой дружбе, а?
— Сколько у тебя братьев, Бакти? Уже в этом году ты похоронил семерых, и это не считая трёх племянниц, двух сестёр и четырёх бабушек.
— Я… это, в общем. Такое горе, а денег нету.
Гарри сделал каменное лицо и отсчитал попрошайке несколько золотых галлеонов. На них уже косились охранники, и Гарри шепнул ему:
— Получил своё и харчись. Не компрометируй меня.
— Спасибо, начальничек! — закивал мужичок. — Какое у тебя доброе сердце! Вот это я понимаю, настоящий друг! Ты никогда не бросишь в беде старого Бактериуса!
— Этот с вами? — флегматично спросил подошедший охранник, глядя на Гарри непроницаемыми глазами-пуговицами.
— Нет! — открестился Гарри и замахал руками.
— Глядите, — сказал охранник и потерял к нему интерес.
Бакти засеменил к выходу, и посетители паба проводили его гадливыми взглядами. Когда за ним захлопнулась дверь, Гарри тихо ругнулся Мордредом и опрокинул вторую стопку. С минуту он сидел без движения, обводя рассеянным взглядом юных волшебниц за столиками, и вдруг, осенённый новой идеей, вскочил и побежал к выходу с криками:
— Бакти! Вернись! Дело есть…
Но чумазого мужичонки и след простыл, должно быть, он просто исчез в воздухе. Гарри стоял посреди улицы магического Лондона и мысленно проклинал тот день и час, когда в его жизни восемь лет назад появился этот во всех отношениях нечистоплотный шельмец, с которым его накрепко сковали цепи общих махинаций.
— Бактериус! — звал Гарри, но напрасно.
Мимо него протопали строем Обжиратели До Смерти с плакатами, горланя свою дурацкую песню, и у него мелькнула мысль их всех арестовать и посадить на сутки в обезьянник, чтобы знали, но ему было жаль времени. В принципе, они были безобидными мелкими хулиганами и ничего противозаконного не делали, разве что заборы иногда ломали по пьяни. Песенка была примитивная, всего из одной ноты, но очень въедливая.
— Это Волдеморт!
Это Волдеморт!
Научил нас в жизни делать
Всё наоборот!
«Щенки, — подумал Гарри, — на вас бы настоящего Волдеморта напустить». Подобные выходки молодёжи всегда бесили его, но официально прикопаться было не к чему, и ему оставалось лишь только ждать, пока они сломают забор — тогда их можно было привлечь за хулиганство. А Обжиратели орали дальше:
— Ой-ой-ой-ой-ой!
Ой-ой-ой-ой-ой!
Все заборы поломали,
Фу ты грех какой!
Солидные волшебники, проходящие по улице, презрительно отворачивались от шествия, поджав губы. Одна пожилая дама лет тридцати семи в чёрной мантии и кокетливой зелёной шляпе вполголоса высказала спотыкательное проклятие, и предводитель шествия зацепился ногой за ногу, чуть не упав в лужу. Его соратники отреагировали дружным гоготом и затянули третий куплет, который раздражал Гарри больше всего.
— Гарри Поттер гад!
Гарри Поттер гад!
Мы ему набили морду
Восемь раз подряд!
Это было ужасно обидно и к тому же неправда: морду ему набили только два раза. Один — в кабаке в четвёртом часу утра, когда он ничего уже не соображал от выпитого огневиски, а второй — когда он забыл дома волшебную палочку. Эх, поймать бы поэта…
— Сливочные пивососы, — беззвучно процедил Гарри и выхватил удостоверение аврора, но тут, как всегда, сработал закон подлости: из переулка на бешеной скорости вылетел чёрный седан, скрипнул тормозными колодками и встал прямо между ним и толпой неформалов, прочертив на асфальте две чёрные полосы. Из машины раздавалась клубная музыка с бухающими басами. Тинейджеры издевательски захохотали и все одновременно аппарировали Мерлин знает куда, и коллективный хлопок прозвучал как праздничный салют.
Пассажирская дверца приоткрылась, музыка стихла, и из полумрака тонировки на Гарри глянул ухмыляющийся блондин в зеркальных очках-авиаторах и с зачёсанными назад волосами.