И вот он.
Выбрался из кустов на свободный от них пятачок. Уронил под ноги рюкзак и аккуратно нащупал ручку, с усилием провернул ее по часовой стрелке и дернул на себя обшитую корнями и прошлогодней травой ляду. Ее, кстати, уже брат сделал. Старая хоть и не рассыпалась, но доверия уже не вызывала, пришлось менять.
Достал из рюкзака налобный фонарь, включил его и всё также пригибаясь шагнул в короткий, два метра всего, коридор, за которым небольшая прихожая была — на полтора метра от входа в стороны расходилась и на такое же расстояние в ширину. Ну и здесь, хоть потолок и очень близко к макушке находился, пригибаться уже не приходилось. Открыл уже не ляду, а полноценную дверь и вошел в основное помещение землянки.
По центру стоят стол и лавки с двух сторон от него, за лавками столбы поддерживающие потолок. Поэтому его, наверное, еще и не продавило. Справа и слева у стены сбитые из досок нары, шириной как полуторные кровати, стоят. Только слева три штуки таких, в два яруса и во всю шестиметровую длину помещения тянутся, а справа всего одна такая двухъярусная кровать, за ней шкаф с посудой стоит и дальше, в углу, печь–буржуйка, кирпичом обложенная находится. Возле нее, у дальней стены, еще один, только уже небольшой, столик для готовки, с полками над и под ним.
И это еще не всё. Есть еще два небольших помещения, чуть побольше прихожей. Но до них я еще доберусь.
Сейчас же, вошел внутрь, подсвечивая себе дорогу фонарем, присел на лавку, кинув рюкзак на стол…
— Добрался все же, — вздохнул с облегчением.
Но сразу же, пересиливая себя, поднялся — не время еще расслабляться. Достал из–под нар справа канистру, с полки снял пол–литровую алюминиевую кружку и потопал на выход. Нужно воды принести, чтоб потом ночью не бродить.
Небольшой родничок находился почти в самом конце оврага. Люди его не оприходовали только потому, что в двух километрах отсюда есть еще один — недалеко от шоссейной дороги и с хорошим подъездом к нему. Вот тот облагороженный, камнями там всё вокруг выложено, как и глубина у него приличная. Черпай не хочу.
Здесь же, мало того что по зарослям, так еще и глубина у родничка небольшая, пришлось кружкой аккуратно черпать и ей канистру наполнять. И то иногда муть поднимал.
Сделал три ходки.
Помимо канистры наполнил еще два ведра в землянке — хотел еще раз обмыться, а то такое ощущение будто и не купался у Жерцевых после встречи с Димкой, всю дорогу, пока сюда добирался, его вонь преследовала.
После последней ходки к роднику тщательно закрыл за собой люк, убедившись предварительно, что маскировка не нарушена. До утра я уже не собираюсь наружу выбираться. Если конечно совсем не поплохеет, но тогда…
Тряхнул головой, отбрасывая в сторону эти пораженческие мысли, глотнул родниковой воды и принялся обустраиваться. Распотрошил рюкзак, скинул с себя всё лишнее и первым делом освещение нормальное сделал. Прикрепил к потолку над столом светильники, включил один из них на полный свет…
«Экономить всё равно уже не нужно…» — в очередной раз мелькнула предательская мыслишка, которую я тут же силой воли задавил.
Запретил себе даже думать о плохом, хоть и трудно было это сделать. Оказавшись в безопасности, эти подлые мысли так и долбили в голову, в унисон с пульсирующей болью в руке, испытывая на крепость силу духа.
Управившись с фонарями, сразу же застелил участок стола клеенкой, чтоб его не пачкать. Взял фотографии — очередное испытание для силы духа: чтоб не начать их смотреть и окончательно не расклеиться пришлось немало сил приложить. Поэтому и поспешил убрать их с глаз долой.
В противоположной от входной двери стене, сбоку от столика, возле крайних нар, находилась еще одна дверь. Толкнул ее от себя и вошел в очередной двухметровый коридор, в конце которого, прямо и вбок, еще два помещения было. Они как кладовка и арсенал использовались.
Вот в арсенал я свернул.
Брат, когда показал мне это место, рассказал заодно и кто родителей убил. Год он, пятнадцатилетний пацан, пытался об этом узнать. Узнал. Алмазов, сука. Мы думали он с нами приличными деньгами за отцову фирму расплатился, а он копейки нам бросил. Там, батя, как раз перед смертью, контракт на несколько миллионов вечнозеленых, будь они прокляты, долларов заключил, вот Артурчика жадность и обуяла. Родителей устранил, выкупил через подставных лицу нас фирму и… сдох, вместе со всей семьей, через полтора года.
«Нет у нас Ванька больше должников кровных», — прозвучал в моей голове голос брата, при виде содержимого арсенала.
Не только привезенное из Прибалтики оружие здесь хранилось, но и… Любил Алмазов пистолеты. Даже больше скажу — фанател от них. Вот брат, когда с ним разобрался, не золото с деньгами, из–за которых родителей и убили, а эти самые пистолеты, его «Чертову дюжину», и забрал.