— Что?
— Прям так согласилась?
— Меня вытащили из-под власти Туркменбаши. Все, что угодно, лучше этого, — фыркнула она. — Я только хочу, чтобы двигалось дело побыстрее, наши говорят — скоро может рвануть, если не вмешаемся и не уменьшим тягу. Достаточно…
— Создать клапан. Как на паровом механизме: чтобы излишек энергии выходил в виде пара.
Айнар сам удивился своим же словам. Гарат Ашшала прищурилась.
— Вероятно. Я не настолько хорошо понимаю в физике, но — да.
— И много тут таких… — он фыркнул. — Попаданцев?
— Нет. Очень мало. Трое в данный момент — третий это ты. Объяснение довольно сложное, что-то на уровне антивещества; большинство подселенцев умирает при попытке перехода. Не делай такие глаза, тестируют на старте, если не подходит кандидатура — отправляют домой с «мы вам позвоним».
— Так я еще и избранный, выходит?
— В том же самом смысле, в каком человек с полидактилией. Или фатальной семейной бессонницей, — Гарат Ашшала сохранила непроницаемое лицо. Возмутиться не получилось, Айнар только кивнул.
В воздухе все еще пахло едой. Он понял, что голоден снова, и вообще способен целого барана сожрать с минимумом специй и соли. Айнар Венегас слишком много лет в своей жизни голодал.
Избранный, действительно. Герой вне времени. Можно придумать кучу титулов, а толку? Как в старом анекдоте: чего тут думать, трясти надо.
— Похоже, есть пара идей по поводу этих Искр и Светочей. Мы пойдем к местным людям вместе? Что ж, тем лучше.
«Прямо сейчас» они не отправились никуда. Гарат показала Айнару «биотуалет» и душ, который представлял собой скорее умывальник со шлангом — можно было ополоснуть любые части тела, но вода оставалась спартански-прохладной. После битвы с Искрой он порадовался и такому, а потом плюхнулся на спальный мешок и заснул.
Снилось прошлое: шахты и Ленка, темная бездна с запахом свежей нефти — как бензин, только маслянистей и гуще, а потом Владислав Низинный, преподаватель сопромата, который валил девятерых из десяти. Айнар… нет, Рави — прошел, благо Владислав Константинович расистом не был, «чуркой» смуглого парня не считал, зато признавал его способности.
У Айнара была наставницей Урса Каор, большая женщина из далеких земель — еще более далеких, чем Тесхен. Острова Кьенингар, так называлась ее родина, и там она была Светочем, клялась на плохом глеорском, вот самым настоящим Светочем, но наша сила жива только на островах, умирает за пределами, а однажды мужчины пошли ловить рыбу, просили благословение. Обычной женщине, говорила Урса, нельзя идти за мужчиной, но Светоч не обделит Искрой свой народ. Огромная волна слизала ее с берега, и хотя плавать научилась Урса едва ли не раньше, чем ходить, утонула — почти утонула. Глеорский корабль подобрал ее, а потом…
«А потом я тут».
Глеора не любила чужаков. Тесхенцы торговали, с заморским соседом-Воосой велась изнурительная война. Мелкие острова обитали отдельно, а людей оттуда обращали в рабство.
Снилась кровь на руках — своя или чужая. Чужая. Айнар убил человека, который хотел его…
«Принести в жертву?»
Да. Вроде того, отдать Светочу, чтобы тот извлек из тела…
«Искру?»
Это так магия создается?
В голове заискрило до ломоты в переносице. Он проснулся, чихнул, потер нос. На кровати заворочалась Гарат:
— Ты чего? Спи еще, рано.
— А это… такое бывает, чтобы из тел живых людей Искры добывали?
Гарат шумно зевнула.
— Я такого не слышала, — призналась она. — Хотя, может всякое случиться. Тебе-то какая разница? Ты не понял? У тебя магии нет. Нуль. Зеро. Антивещество. Бум. Спи давай, — она сверилась по настенным часам, включив маленький светодиодный фонарик — массивная «кукушка» отсчитывала ходиками-шишками время. — Нам через два часа вставать.
Через два часа — это в семь утра.
Обычно Айнара будили гораздо раньше, смена в шахте заступала в полшестого. Он полежал-поворочался, понял, что снова голоден и отправился подъедать запасы Гарат, надеясь, что она не рассердится. Это тело было большим, даже массивным. Правда, худощавым — словно медведь ранней весной, кожа да кости, но все равно медведь. Оно требовало немало энергии.
Он сожрал пару бутербродов, доел все варенье, отыскал кусок какой-то черствой булки и тоже сгрыз. На последнем куске появилась, щурясь от фонаря, Гарат:
— Ясно, — сказала она. — Доедай уж что найдешь. Мне оставь чай и сахар, все равно с утра аппетита нет.
Айнару было стыдно. Он дождался, пока Гарат появится из «душа».
— Извините, я…