Он проснулся от крика. Во сне привиделась какая-то чушь с самодвижущимися трубами, блестящими деталями, и все это гналось за Конрадом. Крик вплелся в дурной сон еще одним дурацким образом. Конрад поначалу даже обнял жену, собираясь перевернуться на другой бок — темно еще, рано, — но крик повторился.
— На помощь!
Звал тесхенец.
«Да чтоб он провалился», — но Конрад уже натягивал штаны с рубахой, ковылял во двор, сквозь сон щурился: прибьет все-таки чужака, вот заслужил.
На суховатой траве возле колодца лежал кристалл с Искрой. Искра трепетала, словно колотилось сердце.
— Ах ты ж тьманников выродок! — успел ругнуться Конрад, только потом сообразил: Искра-то цела, ее просто из колодца вытащили, а вот тесхенец и впрямь торчит возле темного провала, тянет на себя веревку. И зовет на помощь, а совсем рядом с каменным кругом лежат великоватые на пару размеров деревянные ботинки Иванки.
«Убью», — подумалось как-то прохладно, вроде даже без особой злости. «Убью гада».
— Она туда… решила установить… — разорялся Айнар, — конструкцию! Простите! Я объяснял, но не думал… Колодец узкий! Решила, что сумеет!..
«Убью», — снова подумал Конрад сквозь горечь во рту с привкусом желчи. Он уже достиг колодца и тоже потянул веревку.
Без толку.
Вытащить не получалось даже вдвоем.
Тощая и легкая Иванка на том конце стала тяжелой, как утопленник — или впрямь уже утонула. Вода внизу быстрая, унесет — чихнуть не успеешь.
Обрывок веревки болтался на вороте.
«Вода ее уносит», — вот почему Иванка тянула вниз. Они боролись с глубинным течением, сильнее которого только Искры.
— Я… успел. Ухватил, — губы Айнара побелели, но держал крепко. Конрад мог только рядом схватиться и ругаться, кляня всех родичей тесхенца до десятого колена.
Дочь-то внизу. В сырой глубокой тьме.
— Держите крепче, — раздался ее голос, и Конрад понял, что не дышал давным-давно, а теперь вдохнул полной грудью. — Скоро закончу!
— Ах ты ж дура-девка! — зашелся Конрад. Кто-то в глубине его головы спрашивал: а Райне чего скажешь? А мелким? А соседям? И как жить-то дальше будешь, и корову-то с телкой пасти надо, кто будет это делать без Иванки? На последнее он сам обозлился и велел этому, внутри головы, замолкнуть, вслух же клял тесхенца с его задумкой.
— Если бы… привязать на длинную палку… — бормотал тот. А потом громко: — Иванка? Все хорошо?
— Ага, держите-держите только. Совсем скоро!..
И они держали. Жесткие власяные волокна царапали ладони. Тесхенец торчал рядом, пыхтел, сопел, бормотал что-то о палках, о каких-то рычагах, и его хотелось избить до полусмерти, но выпустить веревку — выпустить Иванку.
Веревка скользила, Иванка внизу словно не понимала опасности, только изредка доносился глухой голос: «Я сейчас, я скоро», «Чуть-чуть осталось». Время ползло так медленно, что почти остановилось, лишь горели ладони и путались мысли про коров, соседей, проклятого тесхенца, и почему-то Светочей. Они помогали людям, даже когда не продавали Искры. Они были хранителями простых смертных.
Тогда где они сейчас?
Искра в своем кристалле мерно вспыхивала, отмеряя долгие секунды и минуты.
Словно очнувшись, Конрад заорал:
— На помощь!
Соседи повыскакивали почти сразу. В окнах соседних домов загорались огни, высовывались сонные еще в предрассветном сумраке лица, где-то вторил воплям одуревший от раннего пробуждения петух. Но просить дважды не пришлось — Гунтрам, Калле, кузнец Клаус — все они толпились вокруг. Кузнец принес длинную кованую цепь, остальные прихватили веревки. На улицу выскочила Райна и завыла, упав на колени и размазывая по лицу слезы. Люди чесали головы, заглядывали в колодец, по очереди хватали веревку и повторяли:
— Нельзя тащить, гнилая. Потащишь — порвется.
Изнутри доносилось:
— Я почти все! Готово!
Гунтрам переглядывался с Калле. Клаус предложил кинуть цепь — да как же она ее поймает. Айнар хрипловато выдохнул:
— Моя… вина. Давайте сюда цепь, я спущусь и обвяжу Иванку. Ее достанете без труда.
— А ты?
Он пожал плечами, не глядя на Конрада.
— Стой. Если знаешь, как сделать, чтоб вас обоих вытащить — говори.
— Знаю. Цепь крепкая, намотаю на ворот. К вороту подвяжите длинную палку, а лучше железную оглоблю и крутите, как скажу.
Айнар будто дожидался, и Конраду снова захотелось его пристукнуть. Но не бросить на дне подземной реки.
— Ладно, делай, как знаешь. Мужики, девку-то держите! — заорал Клаус.
Айнар возился долго. Проверял колодезный ворот, спросил у кузнеца разрешения и как-то по-особому хитро прикрутил цепь к нему. Иванка уже жаловалась внизу, что устала и замерзла, и вообще «готово же, че не тянете!» Конрад принял очередную «вахту», крикнул: