Гости заняли стулья. Девушка от помощи отказалась, оттолкнув протянутую руку Сильвио. По лицу хозяина дома скользнула довольная улыбка.
Чезаре хмыкнул.
– Ты здесь один? Ха! Или врешь, или нажал кнопку тревоги. Когда ждать гостей в униформе, герой? Такая красная кнопочка, как у банковского клерка под столом, да?
– Такой кнопки здесь нет. Не спасет. Отсюда до Джулиано пять километров. Пока полиция сюда доберется, черви на моем трупе уже проголодаются. У меня есть кое-что получше.
Сильвио встрепенулся.
– Получше для кого?
– Уж не для вас, ребятишки.
Энцо жестом привлек внимание к себе.
– Наши имена тебе известны. А кто ты?
– Максим. Вы шли на дело, не зная к кому?
– Массимо?
– Массимо – это по-итальянски. Возьмите, синьорина, вам это не помешает.
Максим бросил на колени девушки армейский пакет первой медицинской помощи.
– Шли с расчетом на мокрое дело, а о такой простой вещи не подумали. Вы или чересчур самоуверенны, или столь же непредусмотрительны. Хочется верить в первое.
Девушка подняла голову.
– Знаешь, куда стрелять, гад! Пуля навылет, крови мало.
– Главное – не знать, куда стрелять, а попасть. И, если вы заметили, я попал. Будет вам наукой.
Энцо заерзал на стуле.
– Ты кто, Максим?
Максим промолчал. Сильвио оживился.
– Кажется, парни, у него славянский акцент. Нарвались на русскую мафию. Им полиция не нужна. Сами справятся.
– Откуда ты знаешь славянский акцент?
– Проснись! В Джулиано украинцев – как собак нерезаных. Понаехало нищих оборванцев на наши бабки!
Максим постучал стволом по столу.
– Полегче! Ты все же на прицеле.
Сильвио закрыл рот. Максим улыбнулся.
– Но в чем-то ты прав. В моих жилах течет гремучая смесь.
К беседе присоединился Чезаре.
– То-то я и смотрю, что твоя рожа не похожа ни на украинскую, ни на итальянскую.
– Или черты моего лица незнакомы твоему узкому кругозору. Я человек без национальности и родины. Это козырь. Не ваш.
Сильвио опустил уши.
– Что это значит?
За Максима ответила девушка. Она оправилась от шока и, деловито разорвав штанину, обрабатывала рану. Крови вытекло мало, а на бедре красовалось только маленькое аккуратное отверстие.
– Ему нечего терять. По нему не будут плакать. Это развязывает руки.
Максим улыбнулся.
– Приятно, когда тебя понимают. Жаль, синьорина, что мы с вами не поладили. Ваша сообразительность – комплимент вашему командиру. Один из немногих. А в остальном он – птенец, как и вы все.
Последнее замечание Энцо не пропустил.
– Сам-то слюнявчик снял давно?
– Ко всему прочему ты плохой физиономист. Я старше вас вдвое, просто хорошо сохранился. На днях стукнуло сорок.
Девушка подняла взгляд, сквозивший издевкой.
– Тебя поздравить?
– Продолжим, господа. Кто вы, и что вас привело в мою скромную обитель? Врать не советую. Уличить во лжи я смогу. Представьте, что вы на экзамене. Оценка – или жизнь, или, – Максим описал стволом спираль, уходящую в потолок, – двойка. В своих воспоминаниях будьте осторожны. В моей меткости вы уже убедились.
Чезаре с сожалением посмотрел на винтовку, лежавшую в метре от него. Он перевел взгляд на светящиеся мониторы и открыл рот. Максим немой вопрос предупредил.
– Ты один. Я лично угробил твою спутниковую тарелку, телефонию и свет. Как ты можешь вызвать помощь? И от чего работают твои чертовы лампы? Ты это хотел узнать, Чезаре?
Чезаре хмыкнул и уперся взглядом в потолок.
– Ты прав. Ты прострелил именно тарелку. Красивую бутафорию. Это пустышка. Муляж.
Слезы все еще текли из глаз Чезаре. Но мокрые разводы на лице не мешали разглядеть улыбку.
– Ты блефуешь. Она настоящая. Я видел искры. Или ты думаешь, что оптический прицел…
– Пусть твоя подружка смотается наверх и посмотрит. Кабеля там нет. Только пара проводов, чтобы снайпер получил удовольствие от искорки. Она не подключена, Чезаре. Муляж. То же касается телефона и света. А теперь у вас три минуты на составление мемуаров. Пересдача экзаменов в этом университете не практикуется, господа.
Максим вернул пистолет на стол и откинулся на спинку. Взгляд остановился в точке на противоположной стене, посередине между четырьмя налетчиками.
Банда обменивались вопросительными взглядами и утвердительными кивками. Девушка в немом форуме не участвовала. Она поглаживала рану, с деланной покорностью потупив взор.