– И ты меня пришибешь из ревности?
Лиза подпрыгнула в постели, бархатные ресницы запорхали крыльями бабочки, губы забормотали “Yes! Yes! Yes!”, руки протянулись навстречу Чезаре, несшему на стеклянном подносе в прозрачных вазочках мороженое со взбитыми сливками, украшенное земляникой.
Об опустевшей вазочке Лиза оповестила мир звонким цоканьем металлической ложки по стеклянной вазочке. Девушка выскоблила дно вазочки, отставила её, и протянула руку. Чезаре отдал свою порцию.
Максим потер руки.
– А теперь – за работу!
Он подошел к большой коробке без надписей, стоявшей возле стола с мониторами, и распечатал ее.
– Это – принтер для небольшого издательства. Полюбуйтесь.
Лиза вскочила с кровати и принялась разглядывать аппарат. Чезаре погладил матовую поверхность.
– Я в этой технике ни черта не понимаю, но выглядит эта штука солидно.
Максим улыбнулся, довольный произведенным эффектом.
– Да уж, это у него не отнять.
– Дорогой?
– Лучше тебе не знать, Чезаре. Достаточно сказать, что качество он выдает полиграфическое.
В руке Лизы появилась купюра в десять евро.
– А деньги он печатает?
Чезаре покосился на девушку.
– Лиза! Остынь!
– А что я такого спросила?!
Максим поднял руку как рефери, разнимающий бойцов.
– Печатает, Лиза, печатает! Купюры выдает лучше настоящих. Но мы будем размножать не деньги.
Лиза округлила глаза, словно услышала крамолу.
– Мы будем печатать листовки. Как революционеры. Сто тысяч штук. А потом пустим их в народ. Разнесем по почтовым ящикам добропорядочных граждан. Сделаем себе маленький пиар.
Лиза наморщила лоб.
– Разнесем сто тысяч листовок? По тридцать на брата, по… пусть по пятьдесят в час… ты сошел с ума, Максим? Их разносить ровно два месяца без выходных! По десять часов в день! Это притом, что нас показали по телевизору…
Лиза запнулась, хлопнула себя по лбу.
– Так вот о чем ты говорил с Виктором, с тем карабинером!
Чезаре усмехнулся.
– А я все жду, когда же ты вспомнишь!
– Очень смешно!
Девушка скорчила недовольную гримасу и забралась на кровать. Чезаре скрестил руки на груди, перевел взгляд на Максима.
– Ну хорошо, мы их напечатаем. Мы нашлепаем сто тысяч листовок. Но скажи, какой дурак станет их разносить за спасибо?
– Ты прав. Любая работа должна оплачиваться. Как ты считаешь, сто евро за сотню разнесенных листовок – это много или мало?
Чезаре присвистнул. Максим улыбнулся.
– Разнесут со скоростью света, Чезаре. Сто евро за полчаса – да пусть даже за час работы – получают не все. А нелегальные рабочие еще и за добавкой придут.
– И половину выбросят в ближайший мусорный бак.
– Это ты загнул. Конечно, найдутся и такие, но их будет от силы десять процентов. Девяносто тысяч листовок цели достигнут.
Лиза встрепенулась.
– Постой, постой! Это ведь сто тысяч евро! Бешеные деньги!
– Твое будущее стоит дешевле?
– Но где ты их возьмешь?
Максим открыл чемодан. Лиза опешила.
– Это… это же… это же пятисотенные купюры! Да их здесь не меньше, чем на миллион!
Максим напоминал факира, показавшего удачный фокус.
– Четыре, Лиза. Четыре миллиона евро. Самое время меня прихлопнуть и смыться с деньгами. Выход отсюда вы знаете.
Лиза погладила пачки денег.
– Но… откуда они?
– Вы слышали мое предложение?
Чезаре присел у чемодана.
– Да, Максим, слышали. За Лизу не отвечаю, но за себя скажу вот что: ты дважды спас мою чертову шкуру там, наверху. При том, что я мог тебя пристрелить. По крайней мере, я был к этому готов. Я твой должник. За меня не беспокойся.
Лиза указала на свое перевязанное бедро.
– А мою шкурку бравый стрелок продырявил! Но с Чезаре я согласна. В конце концов, что такое твои паршивые миллионы в сравнении с нашей молодой жизнью?
Максим захлопнул чемодан.
– Не скажи, Лиза. С такими деньгами молодая жизнь станет куда краше!
– Забудем об этом, Максим! Прошу тебя! И еще одно… Ты кто, Максим? Мне становится жутковато. Я подружи…
Девушка запнулась, бросила виноватый взгляд на Чезаре.
– Я подружилась с человеком, о котором знаю только, что он не итальянец, но говорит почти так, словно родился в Неаполе. Он хладнокровный и хитрый, к тому же хороший стрелок. Поражена его жильем, нафаршированным электроникой под завязку. Теперь я стою в катакомбах времен римских цезарей, и передо мной четыре миллиона евро лежат просто на полу, в старом драном чемодане. И в глазах этого человека написано, что передо мной далеко не последние его деньги. Ты кто, Максим?
– Что ж, думаю, вы заслужили право знать. Но у меня есть предложение получше.