— И ты хочешь зафрахтовать этого киллера? — вопросительно посмотрел на Варяга Медведь.
Варяг кивнул.
— А кто же будет подбирать людей?
— Группой займусь я сам, — твердо сказал Варяг. — У меня есть на примете кое-кто из людей. Нужно будет подобрать для учений очень надежное укромное место, где Сержант сможет спокойно работать с группой!
— А вот этим, пожалуй, займусь я, Георгий Иванович! — широко улыбнулся Ангел, до самого последнего момента не вмешивавшийся в разговор. — Я поддерживаю Варяга, Медведь. Он дело говорит. Хоть с методами я и не совсем согласен.
— Потому ты у нас и называешься Ангелом, — не то в шутку, не то всерьез ответил ему Медведь.
Глава 36
Двадцатое октября.
Среда. День как день.
Но Медведь проснулся с волнующим предчувствием, что сегодня его ожидает что-то необычное…
В семь часов ровно, зная, что хозяин уже не спит, в спальню вошел с подносом дядя Сема. Еще в начале семидесятых, только обосновавшись на старой даче в Кусковском парке, Медведь взял его приглядывать за домом. Семен был лет на двенадцать моложе Медведя, из интеллигентов, когда-то работал в школе учителем литературы, а потом за какую-то ерунду сел, отмотал срок, а освободившись, пошел в сторожа — кстати, сторожил сначала какое-то здание института Академии наук, и взял его к себе на хозяйство Медведь по рекомендации Егора Нестеренко. За без малого двадцать лет службы в Кусково, а особенно в последние годы болезни Медведя, стал Сема для него ближайшим другом и чуть ли не духовником, которому старый вор поверял самые потаенные свои душевные секреты.
Молодые охранники относились к старику с большим почтением и любовью и называли его не иначе как дядя Сема. Так и пошло: дядя Сема да дядя Сема. Медведь сам не заметил, как тоже стал называть своего друга так же.
Дядя Сема прошел к кровате Медведя и поставил поднос с чашкой горячего чая на столик возле изголовья. Потом привычно прошаркал к окну и отдернул шторы. За окном стоял пасмурный, сырой день.
Последние дни Медведь почти не разговаривал с дядей Семой, хотя тот неотлучно находился рядом с ним. Два старика перекидывались словами только по делу. Происходило это потому, что оба, не сговариваясь, понимали: дни Медведя сочтены; болезнь, подтачивавшая силы хозяина на протяжении последних лет, обострилась, и дядя Сема боялся ненароком каким-нибудь нетактичным словом задеть обессиленного больного.
Медведь взял чашку, немного отхлебнул из нее, с наслаждением ощущая тепло, разливающееся по телу, потом включил пультом телевизор и стал, хмурясь, смотреть последние известия.
Дядя Сема тем временем пошел готовить для больного теплую расслабляющую ванну, выверять температуру воды, добавлять в нее целебные травы. Допив чай, Медведь привычно поворчал на свою «сиделку» за то, что Сема не позволяет ему с утра «хлопнуть водочки», которая, по его мнению, «только одна и придает ему сил», надел халат и подошел к окну.
За последние месяцы он привык к заведенному им самим порядку. Ворчание на дядю Сему и осмотр сада из окна особняка как раз и составляли часть этого утреннего стариковского ритуала. Он задумчиво любовался парковой лужайкой, видневшейся за высоким забором, ограждавшим территорию особняка осенним убранством деревьев и кустов, следил за тем, как ползут по оконному стеклу ручейки, возникшие от мелкого осеннего дождя, наблюдал, как, ежась от осенней мороси, прохаживается перед крыльцом охранник в армейской плащ-палатке и с автоматом под мышкой.
Черный асфальт аллеи вдоль дачного забора блестел как лакированный. Почти невидимый дождь сыпал на пожухший травяной ковер. Деревья во дворе, не успевшие сбросить последние листья, трепыхались на ветру. Вот уже несколько дней подряд дует пронизывающий холодный ветер. Наверное, деревья тоже не хотят умирать и оттягивают как можно дольше последний момент. Медведю сейчас казалось, что деревья во дворе умирают вместе с ним и, прощаясь напоследок, машут ветвями всем, кому они дороги.
«Да, сегодня решающий день» — эта простая и ясная мысль возникла сама собой. И Георгию Ивановичу стало вдруг спокойно и светло на душе. Ну, конечно же, все дело в определенности — самое высокое человеческое состояние. Оно дает душевное равновесие и уверенность. Оно возвышает.
В следующие полчаса Медведь с помощью дяди Семы принял душ, побрился и, аккуратно одевшись, вышел в столовую, где всегда завтракал по утрам. Дом уже просыпался. В гараже возился с машиной шофер, садовник сметал палую листву, по двору, разминаясь со сна, слонялись трое пацанов — охранники, постоянно живущие в доме. Сейчас придут две уборщицы, которые будут заниматься вечной проблемой: пылесосить и протирать все комнаты, ухитряясь за несколько часов своей работы так и не попасться никому на глаза. Дядя Сема уверял, что обе дамы с высшим образованием, одна даже кандидат исторических наук. Чудная жизнь пошла на Руси: кандидаты наук подрабатывают уборкой комнат в доме у старого уголовника…