– Вы кто? – спросил он.
– Я Долгоруков, – ответил Сева с вызовом.
– Это мы видим, что долго-руков, – насмешливо произнес обладатель пронзительного взгляда, окидывая взором крепкую фигуру Севы. – Иначе вы сюда попросту бы не попали.
– А вы – Шпейер? – спросил Сева.
– Да, – ответил тот. – Я Шпейер. А это мои друзья: Иннокентий Потапович Симонов, – Шпейер поворотом головы указал на мужчину в архалуке, – и Самсон Африканыч Неофитов, – Павел Карлович посмотрел теперь на смешливого господина с румянцем на щеках, и тот улыбнулся.
– Долгоруков, Всеволод Аркадьевич, – сказал, в свою очередь, Сева, соблюдая нормы приличия. – Дворянин.
– Очень приятно, – произнес Шпейер. – Присаживайтесь.
– Благодарю, – Сева устроился в свободном кресле.
– А вы, и правда, Долгоруков? – спросил вдруг Неофитов.
– Да, – ответил Сева. – Только не князь.
– Значит, вы не родственник нашего многоуважаемого губернатора Владимира Андреевича? – снова спросил Неофитов. – Ну, скажем, родной племянник?
– Нет, – несколько удивленно ответил Долгоруков.
– Жаль, – констатировал красавчик.
– Весьма жаль, – подтвердил Симонов.
И вся троица рассмеялась.
– А что вы увидели здесь такого смешного? – недовольно спросил Долгоруков.
– Дорогой Всеволод Аркадьевич, – доверительно произнес Шпейер, и взгляд его стал менее пронзителен. – Не сердитесь. Это мы не над вами смеемся, а о своем…
– О девичьем, так сказать, – добавил за Шпейера Неофитов, и трое мужчин снова рассмеялись.
Они совершенно не походили на громил и на первый взгляд выглядели вполне приличными и добропорядочными людьми. Впрочем, как и на второй взгляд тоже. Надо полагать, что так же будут выглядеть и на третий.
– Итак, господин Долгоруков-не князь, – с улыбкой обратился к Севе Павел Карлович Шпейер, – позвольте полюбопытствовать, что за дело привело вас к нам?
– Вот, – ответил Сева и протянул записку Шпейеру.
– М-да-а, – прочитав записку, протянул Павел Карлович и посмотрел на своих друзей: – Господа, наш уважаемый Поль попался с поличным.
Лица мужчин сделались печальными. Установилось молчание. Затем Шпейер сказал Севе:
– Вы нас извините, monsieur, но мы вынуждены на минутку оставить вас поскучать в одиночестве… Ибо нам необходимо посоветоваться, – доверительно добавил он.
С четверть часа Долгоруков просидел один, разглядывая на стеллажах корешки книг. Шпейер вернулся один.
– Мне очень неловко говорить вам это, мой друг, – глядя прямо в глаза Севе, начал Павел Карлович, – но мы не можем возвратить вам портсигар, так как он сейчас находится у одного из наших товарищей. Но завтра он непременно будет у вас.
Что ж, примерно такого поворота событий Сева и ожидал. И заявил, что портсигар ему нужен сегодня.
– В противном случае, – добавил он, – я оставляю за собой право действовать по своему усмотрению.
Шпейер снова сказал, что вернуть портсигар сегодня не представляется возможным, и предложил за него деньги. Сева Долгоруков решительнейшим образом отказался.
– Хорошо, – подумав, произнес Павел Карлович. – Вы получите свой портсигар ровно через два часа… А вы и правда сможете освободить нашего товарища?
– Да, – просто ответил Сева.
Потом они пили чай и беседовали. О чем? Да, собственно, обо всем! О том, к примеру, что в жизни лучше, да и здоровее исполнять собственные желания, нежели чужие, и жить нужно так, как ты хочешь сам, а не как того хотят другие. Например, о том, что для мужчины важнее всего в этой жизни свобода и независимость. От всего! От обстоятельств, начальства, от женщин и обязательств, бывающих не в радость и только отягощающих радость бытия, которое должно быть обязательно. А иначе к чему жить?
Беседовали о том, что жить весело – интереснее, нежели жить скучно и однообразно. О том, что некий риск в жизни обязательно должен присутствовать, а иначе можно покрыться плесенью и состариться раньше срока. И сошлись во мнении, что гробить свою жизнь на получение чинов и званий, кланяясь, виляя копчиком пред сильными мира сего, подчиняя тому свои желания, будет несомненнейшей глупостью…
Много еще о чем успели поговорить Павел Карлович и Всеволод Долгоруков. И когда вернулся Неофитов с каким-то пожилым господином по фамилии Огонь-Догановский (а тогда этот господин показался Севе весьма пожилым, но затем это впечатление постепенно исчезло) и выложил на столик перед Долгоруковым фамильный портсигар, Сева и Павел Карлович стали почти друзьями. Наверное, эти два часа и повлияли на выбор, который Долгоруков сделал несколько позже, став «червонным валетом»…