– Да я бы не против тебя взять, – отмахивался Костя, – но сам не знаю, что ждет на глубине с такими клиентами. На подобные подвиги всегда идут дауны и недоучки. Стараются поставить личные рекорды, не зная, как это опасно. Причем чем ниже у них квалификация, тем чаще лезут. А отговорить их я не смог: неопытным людям ведь ничего не объяснишь! Тем более фрэнчам. Тот, кто хоть немного соображает, дорожит своей шкурой. А тут, – он обреченно махнул рукой, – мальчики приехали померяться хуями.
– Но тогда зачем ты идёшь с ними? – изумился я.
– Так они всё равно будут нырять, со мной или без меня. Но со мной у них больше шансов выжить.
Хм, ситуация оказалась даже интереснее, чем я думал, так как пока не сталкивался с любителями глубоководных погружений. Оказалось, смелость и разум ходят разными путями. Более того, как утверждает народная водолазная мудрость: «Смелый дайвер не бывает долгожителем».
И всё-таки предприятие очень манило, я тоже хотел подвига. Ну, какой инструктор может быть, если туристы ниже его опускаются?! В общем, я решительно пошел на крайние меры и… предложил сто долларов. Кравчук неожиданно изменил свою позицию и согласился меня взять, мотивируя тем, что, «если жабоеды будут тонуть – одного спасет он, второго – я».
– А третий? – поинтересовался я, кажется, из чистого любопытства.
К. К. не ответил, но по его лицу было видно, что третий… Ну и фиг с ним. Иногда и одного-то не вытащить. А помирать, знаете ли, нам рановато.
– И, вообще, надеюсь, ты помнишь международное правило спасения: «Лучше один труп, чем два»?
Я согласно кивнул: в мои планы тоже не входило погибнуть завтра, к тому же и… правило очень разумное. Например, если турист рухнул в водопад, а у тебя нет ни веревки, ни спасательного жилета, и… вообще ни черта, то и прыгать вслед за ним не имеет смысла. Вы утоните оба, если только вы не Бэтманы. Но Бэтманы, к сожалению, живут только в кино, о чем я прекрасно помнил, благодаря близкому знакомству с морской стихией, не дававшей человеку забываться.
Мне самому придется завтра серьёзно контролировать себя; скажем, тот же азотный наркоз, «восторг пустоты», начинается с пятидесяти метров, причем наступает всегда непонятно и внезапно. А многие люди даже не поняли, что пережили его. Как рассказывал один турист в баре: «Так здорово было, я плыву, кругом кораллы, да ещё такая прекрасная музыка…»
– Какая ещё музыка под водой? – одернули его.
– Какая? – Он задумался и даже опешил. – Ну, может, я сам себе намурлыкал?..
Меньше всего хотелось услышать на глубине в сто метров музыку, трахнуть русалку, возомнить себя резвым ушастым дельфином… И стать героем анекдота: «А ну верните деньги за анашу, она не вставила!» – «Тогда, чё ты сюда голый из бани пришёл?»
Но я надеялся, что удержу ситуацию: это неофит, который не в курсе того, что с ним может случиться, не поймет, что его мозги не в порядке. А я практически морской волк или даже танк!
«А если что случится? – размышлял я утром по дороге к клубу. – Будет ли меня мучить совесть? Будет ли являться мне в кошмарных снах тот дайвер, которого я сегодня не смогу спасти? Что если он, обглоданный рыбами и увешанный водорослями, станет подниматься каждую ночь из чёрной ледяной бездны и брррр… Но живут же как-то другие инструкторы и не сходят с ума! Хотя интересно, как они живут?! Вспоминают ли случайно погибших. А поминать их надо?»
Я живо представил, как сажусь пить в компании и прошу налить ещё одну лишнюю рюмку, на которую кладу бутерброд и объясняю всем, что это для Жоржика. «Какого ещё Жоржика? Мы кого-то ждем?» – изумляются друзья. «Нет. Он не придет никогда. Его нет с нами с тех пор, как…»
Но что потом? За «Жоржика, который ставил личный рекорд», за «Йосика, надравшегося перед погружением», за «старого гипертоника дурака Ярика» и за «голландских молодоженов Винсентика и ВанГогика, удравших от инструктора и компании, чтобы под водой заняться противоестественным сексом и угодивших в старые рыбацкие сети… " Мало ли как можно погибнуть в открытом море! Мне представился старый инструктор по дайвингу, сидящий за столом, уставленным наполненными и не выпитыми рюмками… Картина ужаснула.
Я, как мог, старался отогнать чёрные кучерявые мысли от белой бритой головы – все равно пути назад уже нет. Ведь сам напросился к Кравчуку, так как не прийти? Здесь не ленинградская школа, куда можно принести поддельную записку от родителей: «Заболел корью и аппендицитом». Мне вспомнился мультик про Малыша и Карлсона, где Малыш спрашивает своего друга: «Скажи, Карлсончик, а что, если ты устанешь лететь со мной?» – «Ах, Малыш, тогда я просто сброшу тебя вниз. Одним мальчиком больше, одним меньше, никто и не заметит. Пустяки, дело житейское».