Что-то все разом заерзали, запереглядывались. Сие тоже есть грех сомнения. Ежели поставлена охранка над нами, знать, слаб человек, и даже в наших молитвославных и благонравных кругах завелась, пустила гнилой корень свой тайная крамола. Это все от жадности, я вам так скажу. Даден тебе твой уголок в кормление, так имей же срам, держи себя в руках, не стяжай сверх положенного. Иной делопроизводитель сперва берет не по чину, забывает долю наверх относить, а потом еще и права начинает качать, про закон вопиет, в стенгазету бегает с пасквилями. А ты не путай своих баранов с государевыми!
В нашем служении важно скромность иметь и всему знать меру, а еще важнее — суметь блюсти уговор. Не договорился с кем следовало, не смазал вовремя шестерню государева механизма, ну так и кто тебе виноват. А невиновных, как известно, у нас не сажают.
А еще никогда не хватают зело полезных.
Что есть государева польза, спросите вы меня, братие, и я отвечу. Польза есть всякое благо, пригодное для преукрашения тлена земного. Ответствуешь за твердость монеты? Ну так ответствуй так, чтобы всякому становилось ясно, что без твоего пригляда не то что монетный двор не устоит, но и в целом поступательный рост благосостояния граждан остановится да оборотится вспять. А где недород и голодуха, там начинаются вопросики. На том ли месте сидит Имярек, не зазнался ли, с устатку почиваючи? Не решил ли, что государственные дела и без его веских усилий неплохо обустроены, и, таким образом, не стоит ли сэкономить на казенном довольствии, отправив оного деятеля в дальний тыл, остатки лесов валить?
Задумались. Вот то-то и оно. Человечку государеву должно не преувеличивать собственных былых заслуг, но каждодневными потугами, сиречь потом лица своего доказывать собственную нужность, а наипаче незаменимость.
И тогда никакой охранке не придет в голову подрубать смоковницу, дарующую золотые смоквы, ибо лучшая крыша — это приносимая тобой польза. Впрочем, будь ты хотя бы и семи пядей во лбу или же личным наперсником самого государя-амператора, незаменимых у нас тоже нет. Да отсохнет рука дающая, что возомнит себя важней головы. А голова у нас сами знаете, чья. Потому, братие, не должно нам роптать и на случайные громы в небесех, что случаются порой, ибо есть там, наверху, на что гневаться. Судите сами — пустится кто из нас во все тяжкие, попутает берега, начнет излишне собою любоваться и чванством платить за доверие государя-амператора, тут его самое время в железа!
И вообще, человека в замке красит исключительная скромность. Непотребных танцулек не сотвори, физзарядку не пропусти, одевайся скромно, но и не вводи в соблазн братьев своих излишней скромностью пинжака. Иначе выходит, что все вокруг стяжатели, а ты один бессребренник идейнай.
Во всем, как говорится, нужна мера. Патриотизм, но сдержанный, с достоинством, манор трехатажнай в болотных землях прикуплен, но не в утайку и строго вполовину ниже, чем у прямого начальства. Дети по университетам похабным учатся, но и дом свой не забывают. Спицы у личного панцервагена золоченые, но людишек по дороге в замок лучше на нем не сшибать. Верное мое слово, братие, внемлите.
Ну и в конце концов, следует держать себя в руках. Нахулиганил? Но чтобы не на глазах народа. Завел себе девок вне брака? Покайся честно, отмоли епитимью и иди себе с Богом. Кто не без греха? Разве что государь-амператор един, пусть в скромности своей он сие и отрицает.
А кто путает болотный Бобровель с замковыми кельями, ну так и не удивляйся тогда, даже самый ценный кадр получит свое от подсунутой в неурочный час Самому папочки.
Потому не беспокоит меня догляд охранки замковой — на то и щука подпущена, чтобы карась не дремал, иначе многие из нас живо зазнаются, а это тоже есть грех великий. Тревожно же мне, повторюсь, ибо не рождены мы, смертные, для подвига. А времена нынче грозные, за ними другие приходят, они тоже будут грозны. И думаю я последнее время одну лишь думку — о конечности человеческих сил. Ну хорошо, физзарядка, поклоны образам, постная пища, строгость к другим и еще большая — к самому себе. Но достаточно ли этого для победы над врагом рода человеческого? Не случится ли так, что сделано все, что в наших силах, а все едино тех усилий оказывается в недостатке?
Нет, вы не подумайте, братие, я ничуть не ропщу, и в сомнениях не пребываю. Ибо явлено нам знание всеблагой вести о дарованном свыше гении государя-амператора, который если и спускает нам планов громадье, то исключительно по силам нашим. Однако вот скажите, можно ли назвать подвигом нечто, стопроцентно исполнимое? Что тогда рутина, если таков есть подвиг? На мой малодушный взгляд, братие, подвиг есть то, что совершено сверх плана, поверх реальных возможностей, на разрыв аорты, на вынос тела, под церковные колокола и салют изо всех орудий. Но отчего такая почесть, если не было у тебя никакого иного варианта, кроме как взять и выполнить? Неужели нас тем самым лишают таинства удачи, восторга преодоления, лудоманской дрожи от удачно выпавшей карты? Какой смысл надрываться, ежели всё и так идет по плану, а от границы ключ переломлен пополам?