Тьфу ты, аж произносить про себя такие слова противно. А ведь и правда, некогда на старуху Давидович бывала и посерьезнее проруха, к ней не с топором от охранки штудентов втихаря подсылали, а натурально молились, почитая вероятной наследницей престола. Что уж там, не сложилось. Оно тебе надо, подобное счастие? С другой стороны, в отличие от отморозка Карасика, штудентик-то наш дельный парень оказался. Христо Тютюков носился по городам и весям с оказией натуральным электровеником, государевы шпики да сыскари за ним ничуть не поспевали, даром что туп был штудент, как пробка, а заделался он под руководством Илоны свет Марковны акционистом мирового масштабу. То муде к брусчатке прибьет, это классика, там парадную воротину подпалит охранке — тут уж перформанс поновее и позначительнее, здесь свина копченого в колючую проволоку замотает да на псарню вохре подбросит со значением. Знатоки только языками цокали от удовольствия. Кто ж такое удумал поношение, неужто анонимный маляр Бенксий снова шалить изволят-с?
Да куда там, это для нашего сельского часу высоковато слишком выходит. Тут ценят искусство от сохи-с, от сердца, так сказать, к солнцу, для своих, для посконных.
И нечего тут нос кривить, мол, банальщина знатная. Такие времена, работают нынче исключительно акции прямого действия, крюком справа в челюсть, затем с локтя в лоб, так чтобы искры из глаз посыпались. Как с душегубцем Васиславом, он же Влад чел Сокол, получилось.
Сложнее всего было его не почивать уложити, а пояснить потом охранке, куда это их ценный кадр подевался после дела. Но в наши скорбные времена и не такие дела делаются, было бы желание. Перевертыш, артист разговорного жанру, лицевой танцор имени оперы и балета, за деньгу малую тебе и споет, и спляшет. Ария пасюка, с выходом вприсядку.
А потом, мол, — сразу на дно, согласно служебной надобности, вот и объяснительная приложена, ушел, мол, на дебриф ниже радаров. Тэчека. Целую, ваш агент Соколик.
И ведь поверили в итоге, ироды.
Куда сложнее было избавиться от тела. Тащить его тушу сюда, на самую верхотуру, в нощи да в одиночку — занятие несподручное само по себе. И ведь никому не доверишь, не поручишь. Чуть не надорвалась тогда, и главное, что за пошлятина. Классический сюжет — Тимоклея, убивающая сваво насильника кверху ногами. Бульк. Занавес.
С тех пор тебе сюда являться даже и в голову не приходило. Холодно тут и страшно. И дует. И погадка на седую голову сыплется. Да и времени сколько прошло, миновало. Было бы можно кого сюда с посылкой нарочным отправить — только бы тебя тут и видели. Мертвые формально мертвецов всамделишных не очень-то по жизни привечают. Знать думают о смерти, как святоотцы положили: обернись, мол, и вспомни, что ты человек. Ну или был им когда-то.
Эх, было бы славно и справно направить сюда Тютюкова, хотя нет, этот не справится, тут ум быть должон. Значит, пускай будет Иштван Подыбайло, бывший борзописец амператорских газет, а в миру самопальный поэт, подвернувшийся тебе по случаю, да так ловко подвернувшийся, что уж и забыл поди о своих былых сомнениях. Этот бы справился. Ненависть на дне его подслеповатых глаз сверкала даже белым днем, однако умел, собака, держать себя в руках, и в отличие от тупой исполнительности штудента Тютюкова оказался донельзя изобретателен при работе в поле.
Стоило ему предоставить хорошую вводную, как он начинал творить форменные чудеса, пробираясь в такие места, что для бывшего перебежчика на болотные хлеба казалось бы делом немыслимым. Его уже видели вхожим в опочивальню Самого, и непосредственно камлатель Сало с ним за ручку, бають, здоровается да втуне совет держит, просит в простоте звать его Милошем. В общем, незаменимый кадр наш Иштван, но увы, сегодняшнее дело — не про его честь. Тут надобны иные таланты.
А вот, кстати, верховный камлатель тебе бы тут знатно пособил, что уж там кривляться, и ты бы, милочка, с поклоном эту помощь приняла, всё меньший грех на душу, которая и без того чернее черного, за годы трудов праведных из подполья вся сажей изнутри измазана на два пальца толщиной. А на этом ухаре давно уже клейма негде ставить, он как в Желтый замок с ногами полез, так весь целиком им и пропитался. Этот бы совершил сей обряд, не поморщившись, только бровью бы повел, и вот вам, получите на руки, распишитесь, не обляпайтесь.