Крешник тут же вихляющей походкой завзятого упыря двинул дальше по маршруту, крепко затверженному на память. От дома к дому, от стены к стене, от бревна к бревну. Короткими перебежками, не дальше тридцати метров друг от друга, только с подветренной стороны, не больше полустакана на одну постройку. А больше и не надо. Займется так, что только тикай.
Крешник широкими уверенными мазками, как истинный художник, рисовал на своем холсте набросок будущей батальной панорамы. «На гибель Помпеи» или что там еще.
Ходоки тоже люди творческие, какого усташа не возьми, разом заведет вечную пластинку — это ж целая наука, земеля, рисовать коловорот пламени, с этим не всякий вдругорядь справится. А должон. Поправку на ветер сделать. Расположение срубов учесть. Приказ есть приказ.
В общем, так Крешник в процессе увлекся, что не сумел даже сообразить, когда случился у него прокол. Так всегда бывает, впопыхах не заметишь случайный любопытный взгляд чьих-то бельм, не среагируешь на чуть более суетливое движение толпы, не обратишь внимания на быстрое ее уплотнение, а как сообразишь — уже поздно.
Поднял Крешник в очередной раз взгляд от стены с будущим огнедышащим муралом на боку, и тотчас оторопел.
На него прямиком перло со средней дистанции уже минимум пять весьма заинтересованных подозрительными действиями тел. Спасибо и на том, что из них ни одного патрульного. Иначе уже бы свистели свои соловьиные трели. Но и без них не мед и не сахар.
Машинально уронив лицо в пол, Крешник принялся заниматься тем, чему его учили рано поседевшие усташи. Тем, отчего они как есть поседели. Ходок двинулся уходить.
Боком-боком, между жердей частокола, в дыру в заборе, скрытной татью вдоль сырой стены, а сам по ходу льет себе горючку, от души льет, не жалеет теперь, что аж в носу щиплет от яростной химической вони. Как они только могут дрянь эту жрать, это ж сколько сноровки требуется, чтобы такое вообще было потребно организму. Но то поселковые, что им сдеется.
Между тем преследователи так на так не отставали, за спиной не стихало возбужденное уханье, так что Крешник продолжал с каждым поворотом ускорять ход, покуда совсем не побежал.
Подобный рывок для ходока — крайняя мера, последний способ оторваться, проскочить, вырвать свою тощую шею из лап-когтей-зубов лютой смертушки.
Стой!
Еле успел вовремя отпрянуть. За очередным углом Крешника уже поджидало лютое рыло осклабившегося упыря. Поселковые хоть тупые, да не очень. Хватило ума подождать, пока чужак круг лабаза обернется. Тут-то его и самое дело под белы рученьки брать, тепленького.
Знать, вперед нельзя. Но и назад не воротишься, там уже с клацаньем клыков и своеобычным одышливым уханьем несется за Крешником ловчая бригада — трое, не меньше, если к топоту копыт прислушаться.
Выходит, пора затаиться, как советовали седые усташи.
Сырую щель полуподвала высмотреть удалось в самый последний миг, когда вонючее дыхание погони уже натурально щекотало ходоку загривок.
Уф, едва вывернулся.
А что, неплохо тут, огляделся Крешник. Если бы не лютый смрад остатков бутыли в ладони, так и вовсе — хоть тут и зимуй.
Ну, нет, мрачно поправил себя ходок. Хочешь к ним? Захотел, как они?
Крешник уселся на какой-то едва различимый вот тьме ящик да призадумался.
Что-то притихли там, снаружи, не к добру это.
Обыкновенно поселковые после такого шухера еще полдня не угомонятся, всё мычат, всё стонут, всё слюной истекают. Знаем мы их, голодные до нашего брата-ходока. Фигушки вам, а не Крешника!
Покашливая в кулак в такт бешено бьющемуся сердцу, лесовик сам себе усмехнулся. Ловок ты, со смертью в прятки играть. А как иначе. Приказ есть приказ.
А теперь тихо, как мышка, сунуть нос наружу, может, и правда мимо проскочили, на охотничьем-то азарте.
Ай!
Едва различимая во тьме заскорузлая когтистая лапа больно вцепилась Крешнику в предплечье, а как он все-таки сумел со второй попытки — с мясом, с мясом! — из ее хватки вырваться, как тут же зашипело во тьме, заколотило яростно вокруг, нащупывая живое, чтобы снова схватить.
Больно как, — мычал про себя паникующий Крешник, изо всех сил перетягивая струящуюся по локтю кровь подручной лямкой сидора. Вот попал так попал.
Откуда ж вы, черти…
Оттуда. И отсюда. Бьющиеся в ритмичном танце загребущие лапы уже взяли Крешника в кольцо.
Беда. Отхода не было. А скоро им хватит ума не тупо ломиться вперед, а хотя бы немного разобрать незатейливую баррикаду, вот тут ему бы и конец пришел.
Окружили ходока. Загнали.