Я простоял там, кажется, целую вечность. Шумно втягивая носом прелый аромат лежалой тины, громко чавкая утопающими в болоте подошвами, машинально утирая с лица стекающие по нему дождевые капли. Мне было хорошо, как, впрочем, и в других местах, где мы успели побывать за прошедшие дни.
Меня ничуть не утомляли и не тревожили эти затяжные брожения по пустым болотам, где ни человечка не встретить, ни зверька. Тот невероятный дух внезапной свободы, что меня тут окружал, служил мне достаточным оправданием для продолжения пути. Вот и теперь, обводя взглядом зубчатый силуэт очередного безымянного замка, я думал не о том, сколько их уже вставало на моем пути, но только о том, сколько еще предстоит увидеть — крепостей, дворцов, башен, фортов и кремлей всех видов и стилей. Мрачных и напыщенных, вознесенных ввысь и как бы придавленных собственной тяжестью к земле. Я готов был впитывать их дух без устали и без остатка, поскольку они напоминали мне об одном — что время движется вперед неудержимым всадником, и однажды наши нынешние страхи станут для кого-нибудь таким же мрачным воспоминанием, руиной, которой должно восторженно любоваться. Как эти люди могли так жить, могли так строить?
Полюбоваться, оглянуться и уйти восвояси. Как сделаю сегодня и я.
Короткий сдержанный кашель за спиной заставил меня нехотя обернуться. Неужели… но нет. Лишь парочка едва различимых призраков, что глядели, кажется, буквально сквозь меня, настолько они оставались бесплотными. Что им от меня надо? Мы почти нематериальны друг для друга. Мы живем в разных мирах. И нечего нам пересекаться, да, Зузя?
Она, конечно же, мне не ответила. Лишь подняла голову, тряхнув своей огненной гривой, только искры полетели. Моя Зузя, мой вечный спутник в чужих мирах, дарованный мне самой моей горькой судьбой, единственная радость, единственная слушательница моих рассказов, единственная утешительница моих бед. Оставь их, не трогай, пускай себе машут руками, пытаясь привлечь наше внимание, пускай идут восвояси. Что им наши печали, пойдем со мной. Пойдем дальше.
3. Под водой
Но я оставался спокоен, терпел, но закончил работу
Манго-манго
Тропка, ведущая через бурелом, со стороны выглядела едва заметной, будто бы кто-то нарочно протоптал ее в этих плесневеющих день за днем зарослях таким манером, чтобы досужему взгляду было сложнее проследить за теми немногими сведущими, куда эта тропка ведет, чтобы оставалась та невеликая тайна скромным частным секретом.
Впрочем, кому вообще тут есть дело до чужих тропок да неведомых целей. Излишне интересоваться чужими делами на болотах было не принято, как говорят в таких случаях: меньше знаешь — лучше спишь.
Да и то сказать, кому какое дело, что задумал случайный прохожий, да что тащит в тяжком кофре, пускай тот и подозрительно погрюкивает у каждой встречной коряги. Человек на вид свойский, деловой — не оглядывается по сторонам, голову в плечи не вжимает, шагает уверенно, и дорогу явно знает, а что картуз с затылка на лоб — так то в защиту от климатической сырости.
Погода здесь гляди какая, что ни день так снова морось, жирные холодные капли с сырых ветвей тяжкой дробью так и падают за шиворот, заставляя опасливо ежиться да прибавлять шаг.
А с другой стороны поглядеть, так и вовсе неясно, что тут на тропке досужему взгляду и поделать. До ближайшего жилья — поди час ходу, дорог на болотах так и так — исключительно вдоль горных отрогов да на приличной высоте проложены те дороги. Так и вьются змеями серпантинов, а сюда вниз никто по доброй воле не пойдет, грибов же здесь собирать как-то не принято, это уж кто знает, чего так.
В общем, по всему выходило, что случайный прохожий был здесь ничуть не случаен, явно рассчитывая с одной стороны на гарантированного уединение, с другой же стороны выглядел он человеком занятым и не склонным к пустому моциону, потому наверняка шел по каким-то нарочным делам. И баул свой тяжкий волок тоже не со скуки.
— Ох, м-мать, — вырвалось у прохожего, только зубы клацнули. Коряги тут торчали из-под земли гнилые да трухлявые, а все одно как подвернешь на такой лодыжку — поди ходи потом полгода с шиной, если в подобном виде вообще сподручно ходить, не ковыляя.