Судите сами, сила человеческая — есть слабая и изменчивая. Только дай человечку волю к свободе действий, так он тотчас сыщет себе миллион и одну причину к ничегонеделанью, ибо отлынивать мы все от природы горазды. Человека разумного, против обычного к тому мнения, сотворил не труд, но вящая лень и привычка экономить собственно бытовые усилия. К чему бегать за вольными стадами по прерии, если можно запереть оное стадо в загоне и вольно резать скот в день насущный. К чему бортничать да собирательствовать в поту и усталости по лугам и лесам, если можно взрастить чахлую рожь у себя под домом. И так во всем, наша сивилизасия и присущая ей культура суть плод нашего исконного стремления к экономии ресурсов.
И то, что происходит с нами сейчас — ничуть не отхождение от изначальной видовой программы. Потому сколько ни старайся убедить собственную буйную головушку в необходимости того или иного труда, хотя бы физического или духовного — по доброй воле к нему никто из нас даже и рядом не подступится, если это вдругорядь не станет предметом нашего непосредственного, физического выживания. Но труд духовный не может быть такой манерой понуждаем чисто технически — дух наш никак не погибнет с голодухи в отсутствие труда духовного, даже и напротив, самые лучшие из нас, истинные гностики и подвижники морального усердия, будучи оставленными наедине с соблазнами мирскими, тотчас немедленно предпочтут формальную бытовую суету званых обедов и светских раутов любой возможной работе духа.
Дух наш — базово инертен, несказанно плохой из него понукальщик бренных телес, тогда как напротив — мощи физического тела легко управляют нашими душевными посулами, будь то плотская любовь или стремление к банальной наживе. Раз, и исчерпаны все ниспосланные нам духовные силы, два, и дочиста истрачены на всяческую преходящую ерунду.
Как же так, спросит мой пытливый читатель, ведь мы все суть свидетели плодов душевных трудодней. Прекрасные фрески, громадины соборов, великие полотна, душеспасительные стихи и философские трактаты, откуда же им быть явленными на свет, если человеку никак не дано поступиться собственными бренными позывами?
Но вчитайтесь в иные биографические строки — не окажется ли, что все эти свершения человеческого духа совершены не благодаря, но вопреки свободе воли? Крайняя нищета, телесные болезни, моральные терзания, кабальные условия, физическая неволя или даже попросту тюрьма — вот лучший соратник творцу, непреложный спутник его земного пути. Когда твои усилия направлены не на борьбу с праздными желаниями, но целиком сфокусированы на духовном труде — вот лучший способ выкристаллизовать истинный шедевр, тем более ограненный в глазах современников и наипаче потомков, что обрамлен он в оклад страдания, говения и умерщвления плоти. Даже самое обыденное слово, произнесенное не в простоте, но из заключения, невольно сверкает во мгле бытия подобно истинному бриллианту человеческой мысли, если же автор за свою позицию претерпел — она механически обретает образ мысли, ниспосланной нам свыше и высеченной в скрижалях.
Попробуйте с таковой поспорить!
Поймите меня правильно, я ничуть не претендую на подобное к себе отношение, поскольку оказался здесь исключительно по собственной воле. Я лишь доношу до вас в меру собственных способностей те интенции, что привели меня в хладную келью на мокрый пол под тощее одеяло. Не пустой повод для жалоб и даже не бытовое хвастовство в качестве первопричины подвело меня к такому решению моей судьбы. И посудите сами, было бы странно, если бы вековой лысины учитель из горного восточного монастыря вдруг начал бы жаловаться собственным послушникам на холод талых ручьев и студеный ветер ущелий. В чем тут логика? Он же нарочно сюда явился, ровно в поисках означенных неудобств. Так же и я не жалуюсь, но напротив, испытываю некоторый трепет перед собственными телесными невзгодами, поскольку именно они сподвигают меня на эти строки.
Рука моя успокаивается, пальцы меньше дрожат, мысль же стрелой устремляется к своей цели. Слушайте меня, слушайте и внимайте.
Всякий труд требует сосредоточения. В том числе труд духовный. Только будучи предельно собранным, сфокусированным на собственной задаче мы с вами способны совершить то немногое, что нам вообще отпущено в этой жизни. Жизнь наша скоротечна, миг наш недолог, так в чем же смысл — тратить и без того немногое отпущенное на сущую ерунду — на плов и кров, на галету и газету, на товарное обилие и экономическое благополучие?
Его не унесешь с собой в мир иной, его не запишешь себе в подвиг. Вы когда-нибудь читали с восхищением воспоминания иного исторического персонажа, не важно авторизованные или беллетристические, испытывая при этом благоговейное волнение при описании поездки на воды или же при подходе к сытному обеду? Вот именно!