К обеду мы поднялись на гору, с которой открывался вид на гигантское кольцо из валунов, называемое Храмом Солнца, и у каждого присутствующего изменилось выражение лица, сделавшись возвышенным и просветленным.
– Надо очиститься перед тем, как Храм впустит нас, – с упоением сектантки произнесла одна из участниц и закатила в блаженстве глаза, очищаясь, судя по всему, изнутри.
– Время здесь останавливается, – хмуро посмотрел Зиновий Аркадьич в ее сторону, – но дело все в том, что время есть субстанция энергии и даже материи, и древние это знали. Вот вы верно приняли Храм Ра за случайно раскинутые валуны? – я честно кивнула. – А ведь раньше это могло быть последним пиком моды в архитектуре. Каменный век – возможно не век отсталости и примитивности, а изумительный, недосягаемый для нас, человеков, век минеральных технологий, с коими мы взаимодействовали на уровне всех сфер души. По крайней мере, по сохранившимся дольменам, то есть точкам информационного доступа к ноосфере, можно судить, насколько высокотехнологичной была цивилизация до нас, – мои брови поднялись вверх, а краешки губ недоверчиво опустились вниз. – Только представьте, какие силы должны были разбросать эти мегалиты так, чтоб они повторяли карту солнечной системы? Повторили до десятитысячной после запятой? Вертолеты? – но их не было в XVI веке, как утверждается в истории Средневековья. Дирижабли? – Тоже. Может, великаны? – мои уголки губ дрогнули, а нижняя губа надулась в раздумье. – Дорогая моя Майя, – профессор взял меня за локоть и проникновенно посмотрел в глаза. – Великаны живут только в сказках, – и тихонечко рассмеялся от того, что ввел меня в полный паралич сознания своими уморазмышлениями и сказочками.
– Нет, моя дорогая, это не просто камни, – он посмотрел на гигантское сооружение, лежащее как на ладони с точки, где мы восседали. – Когда-то, не так давно, кстати, здесь высился один из главных храмов Творца, звездоблюстилище, космический маяк или космопорт, видный из далекого космоса. Его эфирный агрегат до сих пор на ходу, поэтому рожденные на Земле чувствуют уплотнение энергии, заставляющее их облагораживаться.
Эта энергия бесплатная, свободная – просто живи и наслаждайся. Многие ведь молодеют рядом с космопортом. Вот посмотрите на меня, – он показал на себя чистенького, аккуратненького, одетого в белую льняную рубашечку, шорты и сандалии, с тросточкой и кепи, милым походным рюкзачком, – я чувствую себя ровно на 40 лет. Да какой там! В 40 я был абсолютным чайником и раззявой, а сейчас молодой человек с опытом!
Комментарии насчет второй молодости профессора я пропустила мимо ушей, но ошалело уставилась на возвышающиеся из леса гигантские камни, действительно формирующие огромный круг, в котором спокойно мог поместиться небольшой микрорайон, и потом взглянула на небо, где из дымки выглядывала луна, еще вчера звавшаяся подругой любовников, а сегодня уже космическим кораблем.
Мы спустились в Храм.
– А Храмом солнца зовется, потому что камни, как лучики? – поинтересовалась я у одного из самых активных собеседников.
Однако откуда не возьмись, как черт из табакерки, появился профессор и самолично стал отвечать на вопрос.
– Местные байки не слушайте. Это сказки Венского леса одичалой эпохи. Раньше слова храм и солнце имели другие значения. Любой русский человек, чуть-чуть потренировавшись в чаромутии, может понять их смысл, – я почесала лоб, раздумывая, стоит ли тренироваться. Однако профессор легко разложил слово «чаромутие», означавшее лишь смешение языков и распознание первородного языка. «Чаро» по-старому – слово, «мутие» – смешение.
– Как вы знаете, солнце – это Ра.
– Как в Египте, – кивнула я, пытаясь сумничать и показать, что знаю хотя бы про Египет. Но по профессорскому выражению лица поняла, что дала маху. Пришлось принять за правило помалкивать, когда речь заходит про чаромутие или анунаков, чтоб сойти за умную. Тем более, информации было столько и выглядела она так правдоподобно, что интереснее было слушать, чем вставлять обрывки памяти из учебника истории пятого класса.
– Теперь исходя из предложенной практики, попробуйте разобрать слово «рубль» – одно из древнейших слов на Земле, характеризующее не только денежную монету, но и талисманы, обереги, медали и прочее.