И снова ему так и не удалось собрать воедино все нити своих рассуждений. Однако Тероро чувствовал, что сейчас он должен постичь что-то очень важное, что великий замысел богов вот-вот откроется ему, поэтому молодой вождь обнял одной рукой мачту по имени Тэйн и попытался полностью сосредоточиться исключительно на этой новой звезде.
- Если она находится на своем месте все время,значит, каждый остров можно рассматривать относительно этого местоположения. Таким образом, получается, что если ты смог определить высоту этойзвезды, ты уже можешь точно сказать, сколько тебепридется плыть на юг или на север, чтобы добратьсядо своего родного острова. Значит, если ты видишьэту звезду, то и знаешь путь домой! Ты уже никогдане заблудишься!
Неожиданно, с удивительной ясностью, Тероро увидел систему мореходства в новом свете, благодаря чудесному дару Тэйна, звезде, не изменяющей своего места. Он подумал: "Для моряков этих мест морское путешествие, наверное, представляет собой одно удовольствие!" Потому что он понял, что у северных моряков было нечто ценное, чего так недоставало южным мореплавателям: звезда, способная в любое время, при одном только взгляде на нее, рассказать о местонахождении судна.
- На небесах существует постоянная звезда, неизменяющая своего положения, - радостно выкрикнул Тероро, ни к кому конкретно не обращаясь.Теперь я смогу путешествовать под этими небесами совершенно свободно!
Он с восхищением посмотрел на запад, туда, откуда ему перед самым рассветом все еще приветливо поблескивали Семь Небесных Очей, и прошептал им:
- Земля, куда вы нас ведете, должна быть великолепной, раз она находится в океане, где царит такой порядок, и под небесами, где существует такая замечательная звезда.
И все оставшиеся дни их путешествия, наполненные неуверенностью, а подчас и отчаянием, Тероро был единственным человеком на всем судне, не испытывавшим и тени страха. Он был уверен в успехе. Он был твердо убежден в том, что Тэйн не случайно поместил в небесах эту звезду. Он это сделал намеренно, и Тероро стал понятен смысл, заложенный богом в это великолепное ночное светило. До сих пор ни один житель Бора-Бора не мог бы сказать, что Тероро заслуженно носит имя, означающее "Ум". Конечно же, вряд ли молодой вождь со временем смог бы стать таким же мудрым жрецом, как, например, его дядюшка Тупуна. И все сожалели об этом, поскольку людям требовались новые жрецы. Не разбирался Тероро и в политике, подобно своему старшему брату, но зато в ту памятную ночь ему удалось то, что было недоступно его товарищам. Он смог внимательно изучить небесный феномен и, логически продумав значение его появления, сделать необходимые выводы, в корне меняющие всю концепцию мореплавания. То, что постиг тогда Тероро, впоследствии было использовано и другими мореплавателями для определения местонахождения всевозможных островов и своих собственных судов. Тероро ликовал, и ему хотелось петь. Как жаль, что он не был поэтом!
Однако даже вместе с радостью победы он испытал чувство пустоты, которое преследовало его вот уже много дней и, казалось, вовсе не собиралось исчезать. Когда молодой вождь, наконец, понял всю значимость сделанного им открытия, ему захотелось немедленно обсудить это событие с Марамой. Но ее не было здесь, на лодке, а говорить о подобных вещах с юной Техани не имело никакого смысла.
Ибо Марама сразу бы поняла, о чем идет речь, а красавица Техани, скорее всего, подняла бы глаза вверх и просто поинтересовалась: "Какая звезда?" Но удивительнее всего было то, что последний крик Мара-мы до сих пор звенел в ушах Тероро: "Я и есть само каноэ!" Каким-то странным образом Мараме на самом деле удалось передать лодке часть собственного духа. Именно ее суровое лицо частенько наблюдал Тероро впереди среди волн. А когда "Ждущий Западного Ветра" все же обгонял необычное видение на поверхности воды, Марама улыбалась, пропуская лодку вперед, и в эти минуты Тероро осознавал, что с ними все будет в порядке.
Итак, "Ждущий" полностью окунулся в засушливую жару экваториальной штильной полосы. Днем солнце безжалостно палило, не подавая никакой надежды на спасительный дождь, а ночью звезды беззвучно посмеивались над путешественниками. Теперь люди были лишены вида даже далеких ливней, идущих где-то в стороне. Каждый понимал, что долгожданный дождь над их судном теперь прольется нескоро.
Тероро спланировал работу гребцов так, чтобы Ма-то и Па, самые надежные и выносливые, не трудились в одно и то же время. Кроме того, он распорядился, чтобы после часовой смены в правом корпусе, когда напрягались мышцы левого плеча, мужчины менялись местами с гребцами другого корпуса, чтобы теперь нагрузка приходилось на другое плечо. При этом во время перемены мест шесть человек удалялись на отдых, а каноэ не останавливалось ни на минуту.
Время от времени за весла брались и самые крепкие женщины, правда, для них смена была укороченной и длилась всего полчаса, а на дне каждого корпуса беспрестанно трудились рабы и ремесленники, вычерпывая воду, просачивающуюся в лодку через места скрепления частей судна.
Как ни парадоксально, но во время шторма, когда пресная вода на каноэ была в изобилии, основную работу выполняли паруса. Теперь же, когда мужчинам приходилось бесконечно напрягаться и трудиться над веслами, теряя жидкость и потея, вода на борту "Ждущего" практически кончилась. Король велел строго следить за иссякающими запасами воды, но получалось так, что чем тяжелее работали гребцы, тем меньше им доставалось воды.
Больше всех, разумеется, страдали женщины, которым она вообще редко доставалась, а рабы находились на грани смерти. Нелегко приходилось и тем, кому была поручена забота о животных. Им приходилось раскрывать рты свиней и вливать внутрь живительную влагу, чтобы животные не умерли от жажды. Хотя самим им вода требовалась, может быть, даже больше. Однако, если бы умер кто-то из заботившихся о животных, то это еще можно было бы перенести, а смерть свиноматки явилась бы для путешественников настоящей катастрофой.
И все же каноэ упрямо продолжало свой путь вперед. По ночам Тероро, мучимый жаждой, с пересохшими губами, выходил на нос лодки и ставил на платформу половинку кокосового ореха, наполненную обычной морской водой. Затем он ловил в воде отражение новой звезды и, когда оно становилось видимым, молодой вождь знал, что судно движется строго по намеченному курсу.
На рассвете появлялась красноглазая Теура. Она садилась на палубе под палящими лучами солнца и начинала рассуждать о тех знаках и приметах, ко
торые ей удавалось наблюдать в ходе путешествия. Проходил час за часом, и она упрямо бормотала себе под нос: "Что же может принести нам воду?" Летящие птицы могли показать местоположение их родных островов, где можно было бы добыть воды, но птицы не появлялись в пределах видимости. "Красноватые клочковатые облака на востоке предвещают дождь", - вспоминала старуха, но таких облаков ей тоже не довелось увидеть. По ночам диск луны ярко сверкал и напоминал полированное дерево, но вокруг него по-прежнему не было кольца, предвестника бури. "Если бы только поднялся ветер, - мечтала старая женщина, - он мог бы принести шторм". Но ветер, похоже, стих навсегда. Нередко старуха начинала тихо повторять заклинание: "Восстань, восстань, большая волна из Таити. Задуй, задуй, великий ветер из Мурей". Но, наверное, в этих морях ее заклинания были бессильны что-либо изменить.
Один жаркий день сменялся другим, таким же знойным, какие не были известны ранее бывшим жителям Бора-Бора. На семнадцатый день путешествия умерла одна из женщин, не выдержав испытания жарой, и ее тело было отдано во власть Таа-роа, бога таинственных морских глубин. Мужчины, которые должны были стать ее мужьями, горько оплакивали смерть своей избранницы. Все оставшиеся в живых мечтали о дожде, вспоминая прохладные долины своего родного острова. Не удивительно поэтому, что многие из них стали падать духом и сожалеть о том, что решились отправиться в подобное путешествие.