Общее мнение местных жителей было единодушным: капи тан Хоксуорт поступил благородно, поскольку все, кто хоть не много знал Вальпараисо и Новую Англию, понимали, что такая девушка, как Илики, вряд ли стала бы счастливой в тех местах. И хотя все прекрасно понимали, что и английский капитан пе ред тем, как ему настанет время возвращаться домой, передаст
Илики другому капитану, все же оставалась надежда, что он, возможно, привыкнет к девушке и не захочет с ней расставаться. Вся Лахайна пришла к выводу, что подарок в пятьдесят фунтов был достаточно щедрым, и что капитан Хоксуорт повел себя благородно уже во второй раз, когда предусмотрительно оставил девушке пять фунтов из общей суммы. Внезапно на беспечного Пупали стали смотреть как на разбогатевшего счастливчика.
Однако эту сделку тут же осудил преподобный Хейл, который, едва услышав о случившемся, поспешил в магазин " Дж. и У.", чтобы удостовериться в подлинности письма. Затем он выследил Пупали и, приблизившись к нему, заявил на гавайском:
Ты не должен оставлять себе эти деньги. Позорно тебе, как отцу, получать выгоду от продажи своей собственной дочери.
А разве это большое капу? - удивился толстый гаваец, а вместе с ним и жена, и все остальные дочери.
Это такое страшное капу, что для него даже нет слова, - подтвердил Эбнер.
Но вы только что назвали какое-то слово, - напомнил Пупали.
Я использовал сразу несколько слов, - огрызнулся Эб нер. - Я просто хотел сказать, что в цивилизованном языке не нужно иметь такого слова, потому что подобные поступ ки... - Он запнулся, смутился и закончил коротко: - Это ужасный поступок, Пупали. И поэтому ты не можешь оста вить себе эти деньги.
Так куда же мне их девать? - снова удивился гаваец.
Я полагаю, - начал Эбнер после некоторого раздумья, - что лучше всего передать их церкви и искупить тот грех, час тью которого ты сейчас являешься.
Пупали достал деньги и принялся внимательно рассматривать их, но потом отрицательно замотал головой:
-Нет, - резонно заметил он, - если эти деньги являются капу, как вы объяснили, то пусть лучше они принесут неприят ности мне одному, а не вашей замечательной церкви.
Эбнер прокашлялся и продолжил объяснения:
Всю историю человечества церковь занималась тем, что исправляла ошибки людей в любом обществе. И если ты от дашь деньги на доброе дело, то это капу будет снято.
С другой стороны, - возразил Пупали, - ваша церковь уже несколько раз была разрушена, потому что духам было неугодно, что вы построили ее именно так.
Это происходило из-за огня и ветра, - поправил гавай ца Эбнер.
А теперь, если вы этими деньгами рассердите своего Бо га, она опять обязательно сгорит, - победно заключил Пупа- ли. - Поэтому я не могу допустить, чтобы вы так серьезно ри сковали, Макуа Хейл. Я оставлю деньги себе.
В общем, сделка, касающаяся Илики, оказалась такой выгодной для лентяя Пупали, что теперь он начал предлагать трех оставшихся дочерей всем капитанам китобойных судов. Но к тому времени девушки успели растолстеть и отличались легкомыслием, поэтому желающих не находилось.
* * *
Несмотря на большое число неудач, эти годы, в общем, были для Эбнера и Иеруши счастливыми. Сейчас у них было уже четверо детей: двое мальчиков и две девочки. При этом каждый ребенок обладал незаурядными способностями и от личался удивительным умом. Правда, Эбнер часто расстраи вался по поводу того, что его малыши не имели возможности поиграть с детьми Уипплов или Джандерсов, потому что и Луэлла, и Аманда упорно продолжали не только разрешать своим отпрыскам общаться с гавайцами, но и поощряли де тей, когда те пытались говорить на этом отвратительном язы ке. Дети Хейлов всегда оставались одни за высокими стенами своего сада. Каждое воскресенье они, умытые и причесан ные, появлялись в церкви, а по вечерам в выходные дни Эб нер водил их к порту, где они с удовольствием рассматривали дальние острова, которые окружали Лахайну. Развитые не по годам дети играли в изобретенную ими же игру "Кто пер вый заметит кита". В определенное время года они пытались первыми увидеть кита-маму с детенышем, и это доставляло им большую радость. Вся семья наслаждалась таким отды хом в конце недели, а дети научились по-настоящему ценить красоту, наблюдая закаты и созерцая окружающие Мауи ост рова. В декабре солнце садилось за Ланаи, и казалось, что ог ромный огненный шар ложится спать прямо в жерло потух шего вулкана, а в июне гигантское сияющее солнце заходило за берега Молокаи, расцвечивая при этом все море оранжевы ми и багровыми полосами. Когда темнота опускалась на ост ров, дети внимательно прислушивались к перекликающимся
совам и нежному шепоту ветерка в листьях кокосовых пальм. Сколько поэзии и романтики таили в себе такие вечера!
Но больше всего детям нравилось, когда отец указывал в сторону гниющего корпуса "Фетиды" и говорил:
-Я помню то время, когда мы с мамой плыли сюда из Бо стона вон на том бриге.
После этого он убедительно доказывал своим отпрыскам, что они принадлежат к трем драгоценным братствам:
-Вы являетесь детьми Господа Бога. Все люди на Земле - ваши братья. И вы произошли от самой отчаянной группы смельчаков, которые когда-либо приплывали на Гавайи, то есть от миссионеров, добравшихся сюда на борту "Фетиды".
Как-то вечером Михей прошептал своей матери:
-Отец говорит, что все люди - братья, но только те, кто приплыл на "Фетиде", все равно немножко лучше остальных. Разве это правда?
И к удивлению мальчика, мать ответила ему:
-Твой отец абсолютно прав. На земле нет людей лучше, чем те, кто приплыл на борту "Фетиды".
Правда, Михей впоследствии стал замечать, что с каждым годом в отцовских рассказах о путешествии на бриге волны в морях становились все выше, а условия на корабле все более стесненными.
Иеруша в те дни пребывала в радости, потому что девять лет на Лахайне научили ее, как можно наслаждаться жизнью и в маленькой травяной хижине. Двумя ее основными бедами оставались клопы и тараканы, хотя тщательная уборка дома помогала справиться с первыми, а привычка Иеруши внимательно следить за едой и все съестное вовремя упаковывать и прятать, наконец, надоела тараканам, и они перебрались в другой дом, к более беспечной хозяйке. Но даже после этого травяные стены, покрытые циновками из пандануса, продолжали оставаться прекрасным убежищем для разного рода насекомых. Нередко среди ночи кто-нибудь, ворочаясь на своем жалком ложе, вдруг давил очередного паразита, и при этом раздавался характерный хруст хитиновой оболочки. Конечно, трудно было бороться и с пылью, поскольку земляной пол был покрыт всего лишь морской галькой. И все же жизнь была возможна и в таких условиях, а иногда даже и приятна.
Аманда Уиппл и Луэлла Джандерс между собой не раз гово рили о том, что их терпеливая сестра Иеруша просто убивает
себя в этой сырой травяной хижине, и вместе они посылали петицию в комитет по делам миссионеров в Гонолулу, прося выделить для строительства нового дома немного древесины. "Наши мужья согласились бесплатно выстроить жилище этой многострадальной христианке, если бы только вы обеспечили нас стройматериалами", - писали женщины. Но так как одной из просительниц выступала Аманда Уиппл, которая, по слухам, одобряла решение мужа выйти из числа миссионеров, а также учитывая и то, что Джон Уиппл дважды получал порицания от комитета, в том числе и за помощь в заключении браков между американскими моряками и гавайскими девушками, эта петиция не возымела эффекта, и Иеруша продолжала жить и работать в своей темной и сырой лачуге.