– Спасибо. А ты никуда не уезжаешь в ближайший месяц?
– Вообще я в Петербург собираюсь, в среду.
– Я тебя на свадьбу пригласить хотела. Если мы и ты в городе будем, то будет отлично! Я по тебе соскучилась!
«Пожалуйста, перестань. Хватит» – разрывалось сердце. – Даа, будет круто! Ты на вручение диплома придёшь?
– Не знаю ещё пока. Завтра видно будет. Я твои песни каждый день слушаю, особенно часто ту, которую ты мне посвятил, про музу.
«Зачем ты это сказала?» – он не знал, что ответить. Продолжать разговор не хотелось ещё больше. – Ммм…
– Ладно. Я очень рада была тебя слышать. Я ещё тебе позвоню.
– Хорошо, звони.
– Целую, пока.
– Пока.
– А ты почему не целуешь?
– Целую, пока, – он не хотел этого говорить, но, учитывая беременность Ани, он не хотел её как-либо расстраивать и шёл на поводу у будущей мамы.
– Пока.
Он первым положил трубку и глубоко вздохнул: «Блин…». Рома задумался и просидел, глядя в одну точку, минут пять. Он сидел бы ещё больше, если бы мама не позвала его на кухню пить чай. Пришлось идти.
На кухне за столом сидела мама. Чай, конфеты, телевизор. Стандартная вечерняя программа.
– Садись чай пить.
– Угу, спасибо, – таким образом он отказался от предложения мамы, а она начала свою тему.
– Ты с отъездом не передумал? Может, сдашь билеты?
– Мама, я всё решил! Надо уезжать и как можно скорее! – он взял со стола свою кружку с налитым мамой чаем и пошёл вон из кухни.
– Ну, может у тебя предназначение такое – быть хорошим финансистом! – кинула мама ему вслед. Рома ничего не сказал. Он «ответил» через пару секунд входя в комнату.
– И никакой я не финансист! – закричал он на всю квартиру и резко, но не хлопая, закрыл дверь. Если бы он хотел хлопнуть, то дверь бы по любому хлопнула, а тут он сделал вид, что сейчас раздастся стук, а сам аккуратно замедлил закрытие. Появилась улыбка, ведь фраза была брошена спонтанно, но в тему и как бы с капризом.
Рома поставил кружку на стол. Улыбка снова сменилась непониманием. В голове ничего не укладывалось, и сила, после не очень удачной беседы с мамой, закипала. Он подошёл к окну и взглянул на небо.
– Я обязательно прорвусь!..
…Нужно было успокоиться. Он лёг на диван и управлял с него телевизором при помощи пульта. Глаза закрывались сами собой, а как Рома их открывал – сразу смотрел на часы. Выходило, что он дремал минут десять. Фильм, который он начала смотреть часа полтора назад, уже подходил к концу. Близилась триумфальная развязка… он открыл глаза, но на экране телевизора начинался уже другой фильм.
– Да ёмаё! Как так?! – сказал он, пробудившись.
Выключив телевизор, он встал с дивана и пошёл к столу. Лампа зажглась и осветила стол Ромы, за который он сел.
«Господи, время всему своё. Но долго ли мне ещё ждать до того, как я встречу свою любовь, и встречу ли я её вообще? Долго ли ещё до того, как я основательно встану на большую сцену, и встану ли я вообще?» – подумал он, взявшись за голову. В горле до сих пор неприятное ощущение мешало нормально петь. По рассказам матёрых и бывалых певцов, которые срывали связки на своём творческом пути, они болят некоторый промежуток времени, при чём этот промежуток недолгий. Но, это не связки, и одному Богу известно, как долго это продлится. А ведь завтра хотелось бы спеть.
Всё накопившееся за последний день и в целом за три года в училище нужно было изложить ёмко, в одной песне. Рома взял ручку и, в лежащем с уже какими-то черновыми записями блокноте, принялся писать.
Дело пошло хорошо и видимо, судя по лицу с которым он зашёл на кухню, всё удалось. Мама по-прежнему смотрела телевизор, а Рома, захватив их комнаты свою кружку, в которой был выпитый не так давно чай, сполоснул её и, достав банку с кофе с полочки, принялся его заваривать. Мать обратила на него внимание.
– Сынок. Ты много кофе пьёшь, особенно в последнее время.
– Мне нужно ночь продлить.
– Что-то ты часто её продлеваешь.
– Сегодня ещё нужнее, чем обычно. Мне нужно одну вещь доделать, – это он так отозвался о своей новой песне-сюрпризе.
– Кофе в больших количествах вредно для здоровья.
– Так я же по чуть-чуть завариваю, – кипяток опустился в кружку.
– Всё равно. Опасно. Может на сердце сказаться.
– Я пошёл, – ляпнул он, хотя мог бы промолчать.
– Ага. Увидимся.
– Не увидимся сегодня, так увидимся завтра, – лишь сказал он, выходя из кухни и глядя на часы. На них было 23:45.
XXIII
Солнце вышло из-за горизонта часа 3 назад и припекало довольно-таки сильно. Асфальт был сух. Дождя вчера не было, но, возможно, будет сегодня. Двор не хотел просыпаться. Одним словом – лето.