— Тогда выпьем за его здоровье, — сказал Джек. — За «Блэкуотер» и всех, кто на нем служит.
Вечером, когда мы остались одни в кормовой каюте, я намекнул на нарушенное обещание, и Джек сказал лишь:
— Да. Чертовски сильный удар; но нытье не поможет. Давай помузицируем».
Это и впрямь был очень сильный удар, и когда Джек утром проснулся и нахлынули воспоминания, они омрачили великолепный день. Он рассчитывал на «Блэкуотер» с полной уверенностью; рассчитывал на дальнейшую службу в море, теперь это стало для него вопросом первостепенной важности, когда дела на берегу оставляли желать лучшего. И дело не только в этом. Он надеялся взять с собой офицеров и добровольцев, а если повезет, то почти весь экипаж «Сюрприза». Сейчас с этим покончено. Вся достигнутая эффективность четко работающего механизма, задатки счастливого корабля и смертоносной боевой машины исчезнут, а его самого, по всей вероятности, спишут на берег. Более того, с тех пор как мистер Крокер, первый секретарь Адмиралтейства, обошелся с ним плохо, даже непорядочно, наверняка теперь он будет с неодобрением смотреть на фамилию капитана Обри и в будущем.
В самом деле, сильный удар, но мало кто об этом догадался, глядя на Джека Обри, рассказывающего майору Поллоку, как «Сюрприз» и его союзники выкинули французов из Марги, когда Джек последний раз был в этих водах. Фрегат с остатками конвоя с подветренной стороны — послушный конвой, в точности соблюдающий строй в этих опасных водах — находился к северу от мыса Ставро, массивного куска суши, сильно выступающего в Ионическое море, и теперь оказался напротив города, окруженного стеной, прижавшегося к подножью крутых скал и карабкающегося вверх по каменистым террасам.
— Вон цитадель, видите, — сказал Джек, указывая на точку над изумрудным морем, покрытым белыми барашками, — справа и чуть выше церкви с зелеными куполами. А внизу, вдоль мола, два яруса батарей, стерегущих вход в гавань.
Майор окинул Маргу продолжительным оценивающим взглядом через подзорную трубу.
— Как я догадываюсь, с моря город полностью неприступен, — сказал он наконец, — одни те фланговые батареи, безусловно, потопили бы целый флот.
— То же самое подумал и я, — сказал Джек, — поэтому мы поступили по-другому. Если вы мысленно проведете линию вдоль стены за крепостью, то увидите квадратную башню примерно на четверти пути к скале.
— Вижу.
— А позади нее круглое кирпичное строение, похожее на громадную дренажную трубу.
— Да.
— Это их акведук — у них нет собственной воды — они получают ее из родников над Кутали, в двух-трех милях отсюда, на другой стороне мыса. С вершины скалы вы увидите дорогу, точнее тропинку, которая скрывает место, где вода спускается в трубу. Там мы разместили пушки.
— Другая сторона мыса такая же крутая, как эта?
— Даже круче.
— Доставить туда пушки — дело нелегкое. Полагаю, вы проложили дорогу?
— Канатную дорогу. Мы в два этапа подняли пушки с помощью канатов к акведуку, а когда подняли, то катили их уже без особого труда. У нас было шесть сотен албанцев и много турок, чтобы тянуть тросы. Когда мы подняли достаточное число орудий, то сделали несколько выстрелов по гавани и послали гонца сообщить французскому командующему, что если он сейчас же не сдастся, то мы вынуждены будем уничтожить город.
— Вы поставили им какие-то условия?
— Нет. И я надеялся, что они не выдвинут встречных, поскольку наше превосходство было настолько велико, что они вряд ли могли бы ответить.
— И вправду, навесной огонь с такой высоты был бы совершенно убийственным, у них не было ни единого шанса.
— Он также не мог подняться на скалы и подобраться к нам. Здесь только одна козья тропка, как та в Гибралтаре, что ведет от бухты Каталан, и мой турецкий союзник, Шиахан-бей, со своими лучшими стрелками охранял все подходы. Но всё же я удивился, когда они сразу же капитулировали.
— Удивительно, что он даже не пытался изобразить сопротивление или не подождал, пока хотя бы несколько домов не разрушат. Обычное дело, в конце концов.
— Это, наверное, было бы немного поприличнее и определённо лучше бы смотрелось на его трибунале, но потом мы узнали, что у его жены были роды и доктора очень беспокоились за неё — артиллерийский огонь и разрушение домов были бы совсем некстати, так что он предпочёл не устраивать шумный спектакль, который в конце концов приведёт к тому же исходу.
— Несомненно, это было весьма разумное решение, — разочарованно сказал майор Поллок.