Так что на этом все.
Возможно, мы и нашли запчасти для трактора, но для Молли нет лекарств.
Для нее больше ничего не остается.
Она скоро умрет, и я не могу этому помешать.
Мы оба молчим, пока Джексон возвращается тем же маршрутом, которым мы добирались сюда. Время от времени я ловлю на себе его взгляд. Проверяет меня. Смотрит, как у меня дела. Ждет, когда я развалюсь на куски.
Я не собираюсь разваливаться на части.
Я пережила слишком многое, выживала слишком долго, чтобы позволить еще одной потере сбить меня с ног. Быть сильной — единственный способ добиться успеха в этом мире. Я усвоила это на собственном горьком опыте. Все мы это усвоили.
Единственный раз, когда мы разговариваем за весь день — это обсуждение вопросов логистики, связанных с перерывами на прием пищи и изучением маршрута. Мы едем в хорошем темпе. Мы не сталкиваемся ни с какими проблемами. И уже середина дня, когда мы сворачиваем с тропы на дорогу, которая ведет нас домой.
К тому времени, когда Гейл радостно машет нам рукой и начинает открывать ворота, у меня так сильно болит грудь, что я едва могу дышать из-за давления. Я заламываю руки на коленях, не в силах держать их неподвижно. Джексон, должно быть, чувствует это. Он тормозит сразу после того, как въезжает на нашу территорию, а затем протягивает руку, чтобы накрыть обе мои беспокойные руки одной своей ладонью.
Я делаю судорожный вдох. Я могу держать себя в руках. Мне придется.
— Я могу пойти с тобой, поговорить с ней, — говорит Джексон мягко и хрипло.
Нежность этих слов словно пронзает мое сердце. Все скрученное напряжение внутри меня начинает опасно подрагивать.
Потом я вдруг придумываю способ сдержать это.
— Сначала я хочу пойти проверить точку. Ещё раз. Просто на всякий случай.
— Что? Прямо сейчас?
— Да. Прямо сейчас. Я хочу проверить и убедиться, что никто ничего не нашел.
— Мы могли сделать это по пути сюда, — в его голосе звучит недоумение. Легкая сварливость.
— Я знаю. Я не подумала об этом раньше. Но это не так уж далеко. И я не хочу разговаривать с Молли, пока не проверю. Никогда не знаешь наверняка. Может, они все-таки что-то нашли, — я делаю прерывистый вдох. Я знаю… я знаю… это акт отчаяния, но я все равно должна это сделать.
Джексон, должно быть, тоже это понимает.
— Ладно. Отлично. Я отвезу тебя обратно туда.
— В этом нет необходимости. Мы уже израсходовали слишком много бензина, и было бы глупо тратить еще больше. Я просто прогуляюсь. Тебе нужно разложить все наши вещи и убедиться, что детали трактора работают. Я могу довольно быстро добраться туда и обратно.
— Ты точно не пойдешь одна, — он указывает на Бретта, который стоит на посту у ворот. — Бретт может пойти с тобой. Я найду кого-нибудь, кто заменит его на посту.
Я не трачу время на споры. Если я не уйду прямо сейчас, я сорвусь. Поэтому я жду, пока Бретт доберется до нас, и Джексон дает ему краткие инструкции. Затем я отправляюсь в путь, удаляясь от Джексона, фермы и всего, что мне там осталось сделать.
***
Мы добираемся до точки вовремя, но… как кто угодно мог бы предсказать… там меня не ждут чудодейственные антибиотики. Так что мне придется вернуться. У меня больше не осталось никаких отсрочек или поводов для прокрастинации.
Мы уже недалеко от Новой Гавани, когда происходит сразу несколько событий.
Я слышу выстрел еще до того, как вижу хотя бы намек на возможный источник. Затем раздается тошнотворный глухой удар. Бретт рухнул на землю рядом со мной, его рубашка пропиталась кровью.
Он погибает прежде, чем я успеваю даже ахнуть, не говоря уже о том, чтобы выхватить оружие и защититься.
А потом меня окружают. Они выходят из лесистой местности, которая тянется вдоль грунтовой дороги. Они явно ждали нас. Затаились в засаде. На этой дороге почти нет движения, так что мне сразу становится ясно, что они надеялись устроить засаду именно на нас.
Это Волчья Стая. Я вижу очертания черных чернил татуировки на шее одного из них как раз перед тем, как они бросаются на меня. Я сопротивляюсь. Конечно, я сопротивляюсь. Но я не смогла вовремя выхватить оружие, так что против четырех или пяти здоровяков у меня только голые руки.
Они не убивают меня и не насилуют, что было бы моим предположением. В паническом тумане моего разума я ожидаю этого, и моя единственная мысль — достать оружие, чтобы я могла покончить с собой до того, как они причинят мне боль.
Но они этого не делают.
Не причиняют мне боль.