Когда проходит час, Кейт дочитывает главу, и мы с Джексоном завершаем собрание. Джексон озвучивает несколько кратких напоминаний о назначенных обязанностях на следующий день. Затем все расходятся. Многие люди остаются, проводя время в гостиной и болтая. Другие отправляются спать, а несколько пар, включая Кейт и Мигеля, выскальзывают наружу, чтобы найти местечко для уединенного секса, поскольку в двухъярусных комнатах секс запрещен.
Это одно из правил. На самом деле нам все равно, кто кого здесь трахает, главное, чтобы это было по обоюдному согласию, а не в двухъярусной комнате или общественных местах, чтобы не мешать людям спать и не доставлять неудобств другим. Мы следим за тем, чтобы никто не приставал к юным обитателям фермы, но в остальном предоставляем людям самим делать выбор.
В прошлом году одна из наших молодых женщин забеременела. В последние годы рождаемость была низкой из-за неправильного питания и факторов окружающей среды, поэтому беременность наступает не очень часто. Мы были готовы позаботиться о ребенке. Даже взволнованы, поскольку дети стали такой редкостью. Но и девушка, и младенец умерли в родах.
Никто особо не хочет рисковать, чтобы такое повторилось. Джексон собирает презервативы везде, где только может, но к настоящему моменту у всех них истек срок годности, и поэтому их эффективность сомнительна. В остальном старый-добрый календарный метод2, как правило, вполне эффективен в сочетании с низкой фертильностью.
Я остаюсь у окна, перебирая кое-какую одежду из кучи для штопки. Я прислушиваюсь к разговорам вокруг меня и мысленно готовлю свои аргументы для Джексона о том, почему нам нужно рискнуть и отправиться на поиски антибиотиков для Молли.
Комната начинает пустеть, когда Кейден подходит и придвигает старую кожаную оттоманку рядом с моим креслом.
Я пытаюсь скрыть свое внутреннее содрогание. Я знаю, что он собирается сказать.
— Эй, насчет моей завтрашней вылазки, — начинает он.
— Я сказала тебе поговорить с Джексоном. Он отвечает за вылазки, — я бросаю взгляд туда, где все еще сидит Джексон, теперь уже точащий ножи. Кажется, он полностью сосредоточен на своей задаче и не замечает никого вокруг.
— Я знаю. Я так и сделал. Джек сказал «нет» на организацию вылазки, но я все равно думаю…
— Если он сказал «нет», то я не знаю, чего ты хочешь от меня. Я не принимаю таких решений.
— Ты можешь хотя бы поговорить с ним? — он говорит очень тихим голосом. — Я ему почему-то не нравлюсь. Может, он видит во мне угрозу. Я не знаю. Но это хорошая идея и…
— Мы здесь так не делаем, — говорю я более холодным тоном. — Ты не можешь настраивать нас с Джексоном друг против друга, как будто ты избалованный ребенок, а мы твои родители. Нашим приоритетом всегда является то, что лучше для сообщества. У нас всего несколько исправных машин, и как только наш запас бензина закончится, заменить его будет нечем, если только мы не сможем добыть еще. Мы никогда не станем тратить наши ресурсы на вылазку, если результат того не стоит. Спиртное и табак того не стоят. Если тебе не нравятся наши правила и наши решения, ты можешь уйти. В противном случае, озвучивай свои запросы, принимай ответы и живи своей жизнью.
Кейден встает с хмурым видом.
— Тебе необязательно быть такой стервой, — слова звучат как бормотание, но я, очевидно, должна была их услышать.
Прежде чем я успеваю придумать, что ответить, Джексон встает со своего места, берет одну из винтовок, небрежно подходит и ударяет Кейдена прикладом по голове, даже не изменив выражения лица.
Этот удар определенно оставит синяк, и инерция сбивает Кейдена с ног, но этого недостаточно, чтобы нанести серьезную травму.
Джексон смотрит сверху вниз на Кейдена, неуклюже повалившегося на пол.
— Это было твое единственное предупреждение. В следующий раз вылетишь отсюда.
Даже не взглянув на меня, Джексон собирает ножи и пистолеты, над которыми работал, и выходит из комнаты.
Я закатываю глаза, глядя на прямую спину Джексона, широкие плечи и тугую задницу в его выцветших джинсах.
Кейден поднимается на ноги и поспешно выходит из комнаты, прижимая руку к щеке.
Я знаю, что в нынешнем мире физическое насилие иногда является необходимостью. Это единственный способ выжить в обществе, утратившем безопасность культурных и этических границ. Но я предпочитаю, чтобы насилие оставалось за пределами наших стен. Мы, может, и противостоим всему миру, но мы не должны противостоять друг другу.