— А что будет со всеми нами, интересно мне знать, когда она отправится играть в дочки-матери?
Я сжала челюсти. Потом заставила себя смягчиться. Сорокалетней женщине, которая никогда не была замужем, тяжело было слышать о птице удачи, которую поймала за хвост Хейзел. Я ответила тихим голосом, как если бы говорила с обиженным ребенком:
— Она будет счастлива, а с нами все будет в порядке.
— С некоторыми из нас, — буркнула Миранда и отвернулась.
Моя спина напряглась. Когда я вступлю в должность управляющей, Миранда должна будет относиться ко мне с почтением. Лучше понять ей это сейчас. И все же голос матушки Рэмси тихо звенел в моей голове: «Ты поймаешь больше мух с помощью меда, а не уксуса».
Прежде чем позволить улыбке снова появиться на моем лице, я сделала глубокий вдох и постаралась говорить как можно более неопределенно:
— Не могу представить, что после ухода Хейзел что-то сильно изменится.
— Мисс Сэ-ди! — послышался пронзительный крик нетерпеливой Джанет.
Устремившись в гостиную, я задела юбками Миранду. Наверное, она беспокоилась о своем месте так же, как о том, что до сих пор не замужем. Но кто вправе ее винить? Это место вполне отвечало ее образованию (Миранда окончила шесть классов). После того как я вступлю в должность управляющей, я успокою ее, сказав, что не собираюсь с ней расставаться. И, хотя порой Миранда бывала чересчур неприветлива, лучше удержать ее. Найти себе помощницу и так будет для меня довольно сложной задачей, так что не стоит добавлять к списку вакансий еще один пункт.
ГЛАВА 4
Джанет, поджав губы, склонилась над черновиком. Под двумя уже написанными числами появилось еще одно.
— Вот. Правильно?
Я спрятала руку в складках юбки и пересчитала на пальцах. Один, два, три, четыре. Да, в ее тетради стояла четверка.
— Замечательно. Это все? — спросила я, скрывая напряжение.
Отчего математика не давалась мне так легко, как другим?
Джанет переписала решение в свою тетрадь, а я повернулась к Синтии. Медно-рыжие кудри обрамляли ее бледное лицо. Карие глаза напоминали шарики марблс, на которые мальчишки откладывают каждый пенни, выпрошенный у мамы на мороженое.
— Только не при них, — сказала она.
Я вздохнула.
— Тебе нужно учиться выступать перед аудиторией, Синтия.
— Ну пожалуйста, не сегодня!
Я потерла глаза. Занятие математикой с Джанет и так утомило меня. Может быть, стихи и впрямь можно отложить.
— Ладно. Но так не может продолжаться вечно.
— Я люблю вас, мисс Сэди, — шепнула мне на ухо Синтия, обняв меня за шею.
— И я тебя люблю, моя горошинка. — Я погладила ее по спине.
Собрав в гостиной детей для вечерней молитвы, я взяла в руки большую Библию, которую передал мне Джордж. Лили Бет уже успела забраться ко мне на колени. Я открыла Послание к Филиппийцам, 4:13, ради Синтии — и ради себя.
— Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе.
Я сделала особый акцент на слове все и помолилась вслух о том, чтобы все мы имели веру.
Поставив Лили Бет на ноги и отправив всех наверх, я отметила, что девочка весила чуть больше ведра с водой. Я молила Господа о том, чтобы благодаря стряпне миссис Фор малышка за несколько недель поправилась. Я убрала шелковистые белые волосы от ее лица и посмотрела ей в глаза. Одной из моих первых задач будет разговор с доктором Лоусоном о лечении от косоглазия. Мне нужно узнать, существует ли вообще возможность его исправить, иначе я не смогу помочь Лили Бет. А я очень хотела помочь этим малышам.
Пятнадцать минут спустя одетые во фланелевые пижамки девочки заняли шесть из десяти односпальных кроватей, которые стояли у длинных стен в огромной комнате. Большинство из наших воспитанниц ожидали, когда у родителей наладятся дела и их снова заберут домой. Только две — Синтия и ее старшая сестра Нэнси — отправятся в приемную семью. И им не придется долго ждать. Девочек должны были забрать довольно скоро.
Синтия и Нэнси были замечательными девочками.
Эта мысль кольнула меня, когда я заботливо укрывала одеялом худенькие плечи Лили Бет. Повернувшись к Синтии, я убрала покрывало с ее лица, чтобы поцеловать девочку в лоб.
— Вы помолитесь, мисс Сэди? — спросила Джанет с соседней кровати, глядя на меня широко открытыми глазами.
Я опустилась на край кровати Джанет, протянула руку и погладила девочку по волосам, закрыв глаза. Я не знала, что такое молиться по-настоящему, пока не попала в приют. Здесь я научилась говорить с Господом, делиться с Ним своими страхами, верить, что Он слышит меня. Когда матушка Рэмси приняла меня к себе, каждый вечер она становилась на колени у моей кровати и говорила об Иисусе. О том, что Он любил меня так сильно, что умер за мои грехи и во спасение моей души, чтобы очистить ее.