Леонардо и его друзья были, конечно, из другого теста. В них была, скажем так, писательская суть, но вот все остальное отсутствовало. Кроме всего прочего, в те годы никого не публиковали, потому что бумаги попросту не было, так что все они были более чем убеждены в гениальности своих текстов и более чем обычно нуждались в публике, особенно если среди публики попадались экзотические итальянки, которые к тому же находились в поисках авторов для исследовательского проекта о кубинской литературе.
Не знаю, довелось ли Барбаре еще хоть раз за свою жизнь почувствовать себя такой значительной фигурой, но в тот вечер она явно была королевой. По прочтении каждого текста ее слов ждали с огромным вниманием, ее смех рождал целую волну смеха, ее скрещенные ноги привлекали к себе взгляды всех присутствующих, на ее вопросы следовали незамедлительные ответы, а ее жажда побудила хозяина дома отправиться к соседу снизу и прикупить бутылку домашнего апельсинового вина, дабы познакомить итальянку с национальным продуктом. Чтения подходили к концу, и я уж было собралась уходить, не подозревая, что именно этот момент Леонардо выбрал, чтобы поделиться с собравшимися новостью. Вернувшись с бутылкой, хозяин разделил вино на всех и попросил Лео, чтобы тот перестал уже играть в секретность и сказал то, что собирался сказать. Писатель вынул из рюкзака бумагу, встал, прочистил горло и начал читать: «Гаванская газета, шестнадцатое декабря тысяча восемьсот сорок четвертого…»
Это была ксерокопия заметки о гала-приеме в Большом театре «Такой», устроенном в честь сеньора Меуччи, которого автор всячески превозносит, называя «хитроумным инженером сцены». Заметка заканчивалась приблизительно следующими словами: гаванская публика всегда умела воздать должное и оценить по заслугам высококачественные и достойные зрелища. Когда Лео закончил читать, кто-то поинтересовался, откуда он это взял, и тот гордо ответил, что это ему стоило куска мыла и поцелуя в щечку его подруги, которая трудится в Национальной библиотеке. И вечер начал обретать для меня интерес.
По словам Леонардо, подруга его — истинное сокровище, потому что ей удается доставать для него то одну, то другую «книжонку», но выручить она, естественно, может далеко не всегда. Он и сам перелопатил в этой библиотеке горы газетных подшивок, и у него на руках целый список материалов, нуждающихся в ксерокопировании, и теперь остается только ждать, когда она сможет это сделать, после чего он вручит ей честно заслуженный подарочек. Тут встряла я и заметила, что будет фантастически классно, если эта заметка появится в его романе, и, как бы невзначай, поинтересовалась, нет ли в его распоряжении других документов подобного рода. Леонардо в ответ заявил, что у него есть только статьи, но очень важные, потому что с их помощью понемногу обнаруживаются следы, оставленные Меуччи в нашем городе. На том моя попытка что-то из него вытянуть увяла. Зато настежь открылись шлюзы его словесного доминирования, едва Лео успел убедиться, что итальянец представляет для публики некоторый интерес.