– Все легко, пока не наколешься, – возразил Фрэнки.
Кто-то постучал в окно со стороны проезжей части. Это был ребенок, пятнадцатилетний мальчишка-доминиканец, и он указывал на то, что объект идет по улице. Прежде чем испариться, мальчик на мгновение встретился взглядом с Фрэнки, который в ответ подмигнул ему и улыбнулся, – малец любил Фрэнки, считая его одним из самых крутых парней во всем Нью-Йорке.
– А-а, я тоже его усёк, – сказал Ленни. – Фрэнки, ты его видишь?
– Да, да, просёк.
Объект был длинным тощим парнем в плаще. Он нес под мышками две сумки, какими пользуются торговцы вразнос, а под глазами у него чернели мешки почти такой же величины, как эти сумки. Его имя не имело никакого значения, его прошлое было совершенно неважно, его личность никого не интересовала. Он распродавал калифорнийские товары на нью-йоркской территории, посчитал здешних ребят совсем тупыми и принялся закупать с большой скидкой, решив всех обвести вокруг пальца, да вот не знал, что в его маленьком графстве уже завелась здоровенная крыса.
Никто из «донов» в этом не участвовал. Все уже закончилось. То были великие дни, но как-то так получилось, что Фрэнки никогда не оказывался там, где происходили настоящие события, он был всего лишь механиком из предместья, снабжавшим оружием команду, которая являлась частью банды, входившей в большую банду. Он шел, куда следовало, делал, что приказывали, и справлялся со своим делом. Только однажды он увидел их в клубе: великого Бенни Сигела, теперь умершего, великого Мейера Лански, теперь высланного, великого Лаки Лучано с одним глазом, теперь тоже укрывшегося за границей. О, это были настоящие люди, истинные кинозвезды, наделенные обаянием, красотой и благодатью. Вокруг них вращалась вся вселенная.
В жизни его больше всего привлекала романтика: сила и власть, женщины, способы, которыми настоящие мужчины завоевывали место под солнцем и уважение других, и то, как эти другие признавали твое положение и вес. Он был влюблен во все это. Но пока что он не имел ни малейшего понятия о том, каково все это на вкус, даже не понюхал запаха; он был всего лишь дешевкой с пушкой. Поэтому он и сидел перед входом в грязный магазинчик с зачитанными книжками, чтобы быстро выпустить очередь и смыться.
Пятьсот зеленых по исполнении, сто из них – Ленни, водиле, вот и все.
Они проследили, как объект скользнул в дверь под вывеской «ФРАНЦУЗСКИЕ КНИГИ» и исчез.
– Выкурю-ка я сигаретку, Ленни. Пусть они там успокоятся, расслабятся, почувствуют себя, как на мягком диване. Тогда Фрэнки Карабин сделает свое дельце, и мы к полудню успеем домой.
– Клевый план, Фрэнки.
Так что Фрэнки закурил еще одну сигарету и в течение нескольких минут пытался пускать дымовые колечки, но ему так и не удалось выпустить и пары колец, которые можно было бы сравнить с гигантскими шедеврами, плывущими высоко над головами людей, – лишний повод для расстройства и прекрасная иллюстрация того, насколько та жизнь, которую он вел, отличалась от жизни, о которой он мечтал.
В конце концов он сказал:
– Пора.
– Удачи, киллер, – ответил Ленни.
Фрэнки вышел из автомобиля и стремительно направился к магазину, не позволяя себе встретиться взглядом с кем бы то ни было. Никто его не заметил, что было очень даже неплохо. Он отлично отдавал себе отчет в том, что казался довольно странным покупателем: человек, одетый в такой теплый день в тяжелое пальто, с одной рукой, засунутой глубоко в карман (на самом деле рука была засунута в большую прорезь, сделанную в подкладке, и лежала на рукояти датского автомата). Полы его пальто висели слишком прямо, потому что во втором кармане лежали два запасных магазина по тридцать два патрона, а каждый магазин весил полтора фунта. Шляпа была надвинута слишком низко, так что он походил на Джорджи Рафта[2] с картинки. Одетый во все темное, он производил впечатление устрашающего смертоносного типа, киношного гангстера, идущего на дело. Но никто его не замечал. В конце концов, это был Нью-Йорк. Кто замечает такие вещи, когда и без этого вокруг более чем достаточно предметов, на которые стоит посмотреть?
Фрэнки благополучно разминулся с тележкой продавца попкорна, проскользнул за спиной черномазого, поджидавшего фраеров, чтобы «обуть» их в «три листика», потянул носом запах хот-догов от другой тележки, пожалел, что у него нет времени, чтобы выпить любимого шоколадного «йу-ху», и вошел в магазин.
Он уже бывал в таких местах, и его, конечно же, ничто не шокировало, лишь немного удивило то, что товар с каждой неделей становился все смелее и смелее. Окна были закрашены черной краской, чтобы снаружи не было видно, что происходит внутри, и помещение освещалось люминесцентными лампами, окрашивавшими все вокруг мертвенным костяным цветом, ярко отражавшимся от целлофана. Целлофана здесь было очень много, а из-под целлофана выпирала плоть, бледная, разбухшая и нездоровая, какую можно было увидеть только здесь, и нигде больше. Одна девка выставляла напоказ широкие овальные соски, у другой были плохие зубы и шрамы от подтяжки, рядом с нею красовалась потрясная телка, а следом выглядывала старушенция, которая вполне могла бы сойти за старшую сестру чьей-нибудь бабули. На прилавках лежали запечатанные колоды карт, на обертках которых красивые шлюхи выпячивали зады или принимали завлекательные и совершенно неприличные позы. На отдельных прилавках были выложены фотографии обнаженной натуры, по большей части немок: коренастые белокурые дамы стояли, прикрывая полотенцами волосатые лобки, и улыбались, словно участницы церковного пикника. Над ними на стене были выставлены мужские журналы, красочно повествующие о военных злодеяниях вперемешку с сексом, где японцы издевались над грудастыми американскими медсестрами под кричащими ярко-красными заголовками вроде «Кровавая баня в Буне!»[3]. За прилавком возвышались стопки коробок шестнадцатимиллиметровых кинопленок с фильмами «только для мужчин». На коробках вместо названий красовались наклейки с номерами. Возможно, на этих кинолентах было запечатлено нечто такое, что большинство зрителей даже представить себе не могли и что нельзя увидеть наяву нигде, кроме Гаваны, но за это требовалось заплатить немалые денежки. В воздухе висел густой запах дезинфекции, а вышибала с внешностью отпетого хулигана курсировал между прилавками, вылавливая грязных мальчишек, которые разглядывали картинки и, засунув руки в карманы, занимались самоудовлетворением: это строго запрещалось, и нарушителей безжалостно вышвыривали на улицу.
2
Рафт Джордж – актер, обычно игравший гангстеров в голливудских фильмах. Среди его ролей – Коломбо Белая Гетра в фильме «В джазе только девушки».
3
Буна – населенный пункт на острове Новая Гвинея, где в 1942 г. американские и австралийские части одержали крупную, по меркам этого театра военных действий, победу над японскими войсками.