– А как там с вами, богоизбранными? С мутациями, подлецами и святыми?..
Ленька в ответ как-то совсем уж дико захихикал:
– С богопроклятыми, точнее будет сказать. Гниющие остатки былой роскоши...
Глядя на мою слегка недоуменную физиономию, собеседник уже форменным образом заржал. Чуть не до слез.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов... Ха-ха...
Он ещё заел своё веселье салатом, испытывая видимо моё терпение, запил минералкой. Потом закурил, косясь своим выпуклым лукавым глазом. А я чего – я ничего, оливки вон трескаю, сыром заедаю. Будет меня тут ещё всякая еврейская морда разводить...
– Знаешь, Влад, – Бордовский наконец убил остатки сигареты в пепельнице, откинулся спиной на стену и заговорил, – тут придётся озвучить ещё одну теорию. И она опять-таки не подтверждена до конца. В статусе реалистичной гипотезы, так сказать. Но... очень уж всё в масть ложится, как говорится, даже те новые кусочки, что появляются у нас постоянно.
Он немного поёрзал, примостился локтем на холодную по летнему времени батарею, пристроился поудобней – и снова начал выдавать мне свои научные тайны и секреты.
– Чистые иудеи, если вообще так можно говорить в наше время, умудрились невообразимым образом сохраниться даже не с прошлой, я думаю, а с позапрошлой эволюционной волны.
И глядя на моё слегка недоуменное лицо пояснил:
– Ты ведь не думаешь, что вот сотни тысяч лет, – а по некоторым данным и больше, – хомо сидели себе в пещерах или лесных шалашах-землянках, а последние три-пять тысячелетий вдруг внезапно бросились энергично и построили современную дурную цивилизацию. Естественно, этих цивилизационных волн было несколько – минимум несколько десятков. Минимум. С полным крахом, деградацией, вымиранием и прочими прелестями. Вплоть до замены титульной расы. Это я сейчас про двуногих хомо, если ты не понял. А потом тихонько, по спирали... Опять вверх – до следующей волны. Так вот...
Ленька заел свой апокалиптический рассказ долькой лимона, слегка поморщился, – то ли от кислоты, то ли сожалея об ушедших расах, – и продолжил:
– В моменты отлива, так сказать, в периоды дикости и упадка, нации и народы исчезают, фенотипы-генотипы размываются, дробятся, большинство вообще уходит в небытие. Ну или в некий закрытый для нас банк данных. Это если всё по-простому так, по-человечески объяснять. Без зауми, как один мой преподаватель говорил. И это общее правило – уничтожать отработавшее. Мыть пробирки, образно выражаясь. И это мудрое правило!
Воздев перст и нравоучительно им покачав, – в стиле водяного из какого-то старого советского фильма-сказки, не помню названия, помню только трагический сопутствующий возглас "Должок!..", – этот алкаш-профессор этим же перстом повелительно указал мне на бутылку с коньяком. А сам, пока я понятливо разливал жидкость по рюмкам, задумчиво бродил рукой над столом, замирая ненадолго то над пиалой с оливками, то над банкой с икрой. Отщипнув в конце концов по-сиротски пару виноградин и ими же закусив, Лёня свою лекцию для нихрена не понимающих в биологии, то есть для меня, продолжил.
– Любая система чувствительна к дефектам и ошибкам. Чем более она сложна, совершенна – тем чувствительнее. И одновременно это же усложнение ведёт и к нарастанию общего количества этих сбоев. Наличие неких механизмов саморемонта до определённого момента решает проблему. И даже, при наличии обратной связи, позволяет закреплять некоторые девиации как полезные. Что опять-таки совершенствует и усложняет систему в целом. До определённого момента, надо повторить и подчеркнуть. Потому что после некоего критического рубежа она становится настолько сложна и совершенна... В монстра настоящего превращается, короче.
Профессор совершенно неинтеллигентно цыкнул зубом и сожрал ещё пару виноградин.
– И тогда уже никакая обратная связь, никакой саморемонт не помогает. Монстр этот начинает оправдывать своё название. Всё сыпется, ошибка на ошибке, дикие мутации, уродства, злокачественные действия... Там много всего. Потому в процессе вышеупомянутого эволюционного прибоя все эти "старые версии" мудро утилизируются. Кое-что оставляя последователям. Очень немногое. Иначе вреда от такого наследства будет больше, чем пользы.
Лёня вздохнул, налил себе полстакана минералки. Закурил. И продолжил уже менее пафосно. И более... грустно, что ли.
– Судя по строению и изменчивости типа, наличию мусора, количеству мутаций... Да много по чему судя, короче!.. Хитромудрые евреи, будучи одной из вполне совершенных и развитых рас, – именно рас, обрати внимание, – предшествующей волны, умудрились после очередного катаклизма уцелеть во время "стирания" в количестве достаточном для сохранения собственной популяции. Полагаю, имела место редкая и счастливая для них случайность какая-то. Вплоть до "вмешательства извне". Не суть важно. А важно то, что их "родная" цивилизация была не прошлой для нас, не "вчерашней", так сказать, а "позавчерашней". И во время следующей волны они, во-первых, очень быстро рванули вперёд по сравнению с остальными, во-вторых, неимоверно увеличили популяцию собственную, а в-третьих, накопили столько злокачественных мутаций и мусора, что стали просто фабрикой уродств. И физических, и умственных, моральных. Что прошлую цивилизацию, думаю, и привело к гораздо более раннему концу. Каковой эта когда-то совершенная раса, а тогда уже сборище уродов и мутантов во-многом, опять же сумела пережить. Уже намеренно и заранее подготовившись, имея время для этого и опыт. Чего-чего, а изощрённого ума и желания выжить они не лишились.