В результате, заказал самый простой и дешёвый, – сорок кредитов, – голопроектор из предложенных искином. Дождался доставки, отправил железяк на перерыв и потащил "телевизор" вместе с ближайшей парой контейнеров в жилую секцию. Приткнув агрегат на свободное место, вставил первый кристалл... И жестоко обломался. "Закрыт личным кодом". Уже догадываясь о результате, попробовал второй, третий... Везде результат был неизменным – личный код, тайна переписки. Запрос к искину убил меня ещё больше: как официальный представитель Содружества он сообщил мне, что не имеет права заниматься в данном случае взломом ключей – тайна переписки, как и прочая личная информация, закрыта и неприкосновенна. Сколько бы лет ни прошло. Исключение составляют случаи, когда получены прямые директивные указания от имперских, – или принадлежащих Содружеству, – служб, уполномоченных принимать соответствующие решения. Короче, по указке СБ тебя вывернут со всеми личными тайнами как старый носок, но до того – ни-ни. Апофеоз бюрократической законности, короче. Мешочки – законно мои, контейнеры с футлярчиками – тоже, даже сами кристаллы – могу присвоить законно. А вот содержимое, чужая переписка – табу. Н-дя...
Немного поразмышляв на тему, что может оно и хорошо, что именно так всё устроено, – хоть какой-то барьер в плане сохранения личных секретов, – начал неторопливо, просто для проформы уже, таскать из ангара контейнеры и проверять по одному все флешки-носители. И что удивительно, мой тупой монотонный труд принёс-таки некоторые результаты: два кристалла из "общей кучи" и один из контейнера с "футляром-авторучкой" оказались незапаролены. В спешке на общественных терминалах писались что ли...
Поскольку ни голо, ни аудиоряда в записях не было, – наверняка опять какие-то заморочки их флотского командования, – авторы сообщений идентифицировались только по именам, которые ничего мне не говорили, естественно. Однако главное, что меня интересовало, я после прочтения уже первых двух выяснил.
В день отправки писем, девятьсот два полных года назад, флот королевства, собранный для отражения прорыва рейда архов, ожидал подхода союзных сил в системе центральной материнской планеты. А дождался оповещения от разведки, что пауки уже практически на пороге. По красной тревоге искин линкора заблокировал все внешние каналы связи, кроме авторизованных Штабом. Через некоторое время циркулярно прошло обращение командира корабля, в котором он разъяснил подчиненным ситуацию и предложил желающим отправить курьером последние сообщения домой, на планету. Поскольку предстоящий бой, по его словам, однозначно попадал в категорию "последний и решительный", а шанс выжить оценивался как исчезающе малая величина. Многие возможностью попрощаться с родными и близкими воспользовались. Но как я сегодня выяснил, в итоге не успели. Правда и семьи надолго своих отцов и сыновей, как сейчас известно, не пережили. Что сказать, трагичная история. Память миллиардам погибших. Вечная память и слава воинам-героям!..
Просматривая в таком слегка придавленном настроении третье сообщение, из отдельного контейнера, ничего нового найти я не ожидал. Разве что прояснить, что за футляр приложен к письму. Раз уж стал невольным наследником доблестного экипажа, с честью выполнившего свой долг, – и кто знает, возможно именно этим спасшим немало жизней что в этой системе, что по пути дальнейшего следования пауков, – хотелось бы знать, что можно и нужно спокойно передать в существующий музей, а что имеет смысл использовать лично, так сказать.
Подтверждая в немногих словах уже известное мне, автор сообщения, тех-сержант Андар Ро, прощался с младшей сестрёнкой и передавал ей подарок. В нескольких словах и немного иносказательно излагая историю получения "этой редкой штучки", он пояснял далее, что не будучи уверен, проконсультировался в итоге у старшего корабельного офицера-медика. Тот подтвердил Андару, что представленный предмет – именно одноразовый контейнер с матричной нейросетью сполотов. Далее старший Ро писал, чтобы Ри, – так он называл в письме сестру, – без сомнений ставила её себе и постаралась извлечь максимум из наличия такой сетки. Что он рад, что смог-таки ещё немного помочь ей в этой жизни. И заканчивал словами: "Постарайся сильно не горевать обо мне, милая. Живи легко и достойно. Знай, что я иду в этот бой за тебя и всех наших друзей и близких счастливым. Просто помни, что я всегда люблю тебя".
Закончив чтение, я откинулся на стенку, – потому что устроился до того прямо на полу, – и продолжал какое-то время просто смотреть на светящуюся в воздухе последнюю строчку-подпись: "Написал Андар Ро для своей любимой маленькой сестрёнки Ритоны Ро". И дата написания письма. И его гибели, как я понимаю. На душе было... мутно и муторно. С одной стороны, я вроде бы рад тому невероятному, – и удивительно своевременному, – подарку, который попал мне в руки благодаря Андару Ро. И его младшей сестре. Низкий им поклон, как говорится в русской традиции, и светлая память. С другой – настолько всё это напомнило мне те письма погибших советских солдат, что читал я в тематическом сборнике, опубликованном к одной из годовщин Победы... Эх, да чего там говорить! Выпить бы. Вот ни разу не хотелось всерьёз – а сейчас захотелось нестерпимо. Только на этой пустотой благословленной станции водки ведь или другого аналогичного напитка так просто не найдёшь – сплошные коктейли, миксы и вина малоградусные в барах...