На сохранившихся кадрах кинохроники видно, как доску снимают люди в белых рубашках, черных брюках и черных галстуках, которые приветствуют нацистов, вскидывая вверх правые руки, — очевидно, местные коллаборационисты. Босния и Герцеговина вошла в состав так называемого Независимого государства Хорватия, в котором православные сербы, евреи и цыгане официально приравнивались к собакам и подлежали в лучшем случае обращению в католичество, а в худшем — уничтожению, что и происходило. Массовые убийства сербов вскоре приняли в новом «государстве» планомерный и масштабный характер. Конечно, такой режим не мог оставить в целости мемориальную доску в честь «возвестивших о свободе» выстрелов серба Принципа.
Теперь набережная воеводы Степы Степановича именовалась набережной Адольфа Гитлера, а бывшая улица Франца Иосифа, а потом короля Петра приобрела при оккупантах совсем уж странное и безликое название — «улица № 1». Так что церемония ликвидации доски проходила по адресу: «угол набережной Адольфа Гитлера и улицы № 1». Немцы и коллаборационисты придавали ей большое пропагандистское значение, поэтому обставили очень торжественно. Играл военный оркестр, был выстроен почетный караул с развернутыми знаменами. Вся процедура от начала до конца снималась на кинопленку — потом сюжет крутили в выпусках кинохроники в германских кинотеатрах. На кадрах видно, как снятую доску грузят в автомобиль и куда-то увозят.
…Двадцатого апреля 1941 года Гитлеру исполнилось 52 года. День рождения он отмечал в своем специальном поезде, из которого руководил нападением на Югославию и Грецию, — состав стоял в нескольких десятках километров от югославской границы. В день рождения фюреру вручили и необычный подарок — мемориальную доску в честь Гаврилы Принципа из Сараева.
Гитлер, ветеран Первой мировой войны, Принципа ненавидел. Не только потому, что его выстрелы дали повод к началу европейской бойни и будущему фюреру пришлось гнить в окопах и вдыхать отравляющие газы. Он называл Принципа «сербским фанатиком» и вслед за генералом Людендорфом подозревал его в «тайном еврействе» и масонстве. Так что, вероятно, для фюрера это был отличный подарок. Сохранилась фотография: Гитлер, скрестив руки на груди, презрительно разглядывает доску с золотыми буквами.
Потом эта «черная доска» была передана в Военный музей Берлина. Там ее выставили рядом с железнодорожным вагоном из Компьена, в котором в 1918 году Германия подписала унизительное для себя перемирие со странами Антанты, а в 1940-м уже представители Франции поставили свои подписи под актом о фактической капитуляции перед гитлеровской Германией.
А доска бесследно исчезла. Сотрудники музея предполагают, что она могла быть уничтожена во время боев за Берлин в 1945 году.
Родственники Принципа пострадали во время Второй мировой войны. И из-за того, что были сербами, и из-за того, что имели отношение к одному из самых известных политических террористов XX века.
Правда, отец Принципа умер еще в 1940 году. Матери же пришлось бежать из родных мест, когда формирования хорватских националистов — усташей, вошедшие в Обляй, сожгли село, а первым делом родной дом Принципа, и убили его брата Николу. Мать Принципа пережила сына более чем на 30 лет. Она еще увидела освобождение Югославии от гитлеровцев и скончалась в июле 1945 года в возрасте восьмидесяти семи лет.
А в апреле 1945-го, всего за месяц до окончательного крушения Германии, Сараево освободила Народно-освободительная армия Югославии. Недавние партизаны, провоевавшие четыре года в горах с красными звездами на пилотках и шапках, не хуже немцев понимали пропагандистское значение фигуры Принципа и мемориальной доски в честь его выстрелов. Так что новую доску открыли уже 7 мая, когда война еще формально не закончилась.
По этому случаю на историческом сараевском углу (вскоре набережную снова назовут именем воеводы Степы, а бывшая улица Франца Иосифа, потом короля Петра и «№ 1» получит название «улица Югославской народной армии») состоялся большой митинг. В отличие от прошлых лет, когда власти давали понять, что инициатива увековечения памяти «героических выстрелов» исходит от общественности, теперь главную роль в мероприятиях играли новые, коммунистические власти Боснии и Герцеговины и Сараева. Их представители чуть ли не в полном составе участвовали в митинге 7 мая. Присутствовали делегаты от молодежи из других частей Югославии, а также из Греции и Болгарии.
После речей под овации с доски торжественно сдернули покрывало. И снова на солнце засверкали золотые буквы. Правда, текст уже был другим: «В знак вечной благодарности Гавриле Принципу и его товарищам, борцам против германских захватчиков, посвящает эту доску молодежь Боснии и Герцеговины. Сараево, 7 мая 1945 года».
Эта доска напоминала о Принципе и его выстрелах не так уж и долго — всего восемь лет.
В 1953 году в том самом доме, где когда-то находился магазин «Деликатесы Морица Шиллера», открыли музей «Молодой Боснии». Экспозиция разместилась в помещениях музея, расположенных буквой «Г», а над входом находилась мозаика известного художника Раденко Мишевича: белый голубь за тюремной решеткой, а над ней — открытая книга с надписью: «Самый понятный язык в мире — это язык свободы».
Тогда же на стене дома появилась новая доска с новым текстом: «С этого места 28 июня 1914 года Гаврило Принцип своим выстрелом выразил народный протест против тирании и вековое стремление наших народов к свободе». А под доской, на тротуаре, появился, пожалуй, один из самых оригинальных памятников в мире — следы ботинок Принципа на асфальте.
В музей «Молодой Боснии» обычно привозили различные югославские и иностранные делегации. Вдова американского президента Франклина Рузвельта Элеонора, например, написала в музейной книге отзывов, что «эти молодые люди своей жертвенностью и храбростью заслужили, чтобы весь мир поклонился теням Гаврилы Принципа и его товарищей».
Так, конечно, считали не все. К пятидесятилетней годовщине выстрелов Принципа корреспондент «Нью-Йорк таймс» Джозеф Берри опубликовал репортаж из Сараева, в котором назвал Принципа «молодым сумасшедшим, которого выставляют героем». Однако факт остается фактом — «следы, отлитые в асфальте», быстро превратились в одну из туристических достопримечательностей столицы Боснии и Герцеговины.
Когда в 1987 году я впервые оказался в этом необычном городе, то, естественно, не мог не обратить на них внимания. Что тогда бросилось в глаза? Во-первых, судя по следам, нога у Принципа была очень маленькой для двадцатилетнего (то есть уже достаточно взрослого) мужчины. Наверное, он носил обувь 38-го или 39-го размера. Во-вторых, конфигурация следов неестественная — получается, что Принцип стоял на внешних сторонах стоп, враскоряку. Впрочем, гораздо позже мне объяснили, что авторы памятника, скорее всего, не стремились точь-в-точь зафиксировать его реальную позу. Отпечатки следов должны были служить прежде всего символом.
Гаврило Принцип, без сомнения, был в социалистической Югославии одной из фигур-символов. Эту страну представляли в качестве воплощения идей, за которые он боролся и за которые отдал свою жизнь: равноправие народов и языков, народовластие, самоуправление и т. д. Правда, многие из этих идей оказались реализованы только на бумаге, но это уже другой вопрос.
…В семидесятые годы в Сараеве снимали югославский художественный фильм о Принципе и покушении. Чтобы показать «праздничную обстановку» в городе во время встречи Франца Фердинанда, на улицах развесили австрийские флаги. Хотели повесить флаг и на одной из православных церквей, но возмутились священники. Они говорили, что такого не могло быть даже во время Австро-Венгрии. Киношники почему-то настаивали. Дело закончилось тем, что сараевский митрополит вообще запретил им снимать в православных церквях. Так что сцены, где действие происходит в храмах, пришлось доснимать уже в других городах.
Но это, конечно, лишь казус. Именем Принципа и «Молодой Боснии» называли школы, улицы и спортивные клубы. Популярные в Сараеве да и во всей Югославии команды по баскетболу и гандболу назывались «Млада Бос-на» (потом их переименовали в «Железничар»).