— Ну и всезнайка, — засмеялся профессор. — Подавай шампанское, Саша!
Наконец все расселись за длинным овальным столом, и Саша Перстенек откупорил шампанское. Но как! Смахнув пыль с массивной бутылки, он как бы случайно уронил ее на каучуковый пол. Раздался пушечный выстрел, пробка ударила в потолок, а бутылка вновь очутилась в руке чародея-кока, и пенистая золотистая жидкость устремилась в хрустальный фужер. Гром аплодисментов был Саше наградой.
Александр Иванович, руководитель экспедиции, поднял бокал.
— По традиции, — сказал он, — предлагаю отметить начало нашей работы. За новые победы советской науки, товарищи! За ваше здоровье!
Необычность обстановки придала тосту особую торжественность. Прибор теперь показывал пятнадцать тысяч метров — наивыгоднейшая высота, на которой «Илья Муромец» приобретает максимальную путевую скорость. Как известно, в атмосфере есть не только «ямы» и «холмы», но и «реки» — струйные течения. На нашей широте попутные струйные течения расположены на высотах пятнадцати-семнадцати километров и движутся с быстротой до шестисот и даже семисот километров в час.
Я перевел взгляд на дублирующую панель автоматического штурмана, включенного мной еще ночью. Стрелка путевой скорости замерла на цифре «1120». Но вертолет летел так спокойно, что только легкое гудение воздушных компрессоров напоминало о движении.
Вдруг звонок из радиорубки: принята радиограмма. Филипп Петрович встал из-за стола. Через минуту он вернулся, возбужденный до предела.
— Товарищи… — громко проговорил он, потрясая над головой узкой телеграфной лентой. — Еще одна космическая победа: очередной полет на Марс начался!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Сенсация… Роберт Гровер
1
Исчезновение Паолы не было тайной только для узкого круга лиц — двух-трех работников частного сыска, Боба Хоутона и редактора газеты. Для всех остальных Паола уехала на время, может быть… готовясь стать матерью. С таким предположением как-то обратился к Хоутону младший владелец цирка Пьер Эверфильд, и Боб, сообразив, что эта версия поможет предотвратить газетную шумиху вокруг происшествия, таинственно промолчал и улыбнулся.
Но сегодня утром, зайдя в цирк, Боб был ошеломлен.
— А, мистер Хоутон, — весело приветствовал его Эверфильд-младший. — Я как раз хотел видеть вас. Во-первых, мы получили письмо от вашей супруги. Да где же оно?.. Вот, не угодно ли…
Боб слабеющей рукой взял письмо и жадно прочел строки, написанные таким знакомым, таким близким ему почерком:
«Обстоятельства вынуждают меня временно прекратить выступления в цирке. Боюсь, что это продлится несколько больше сроков, оговоренных в контракте. Чтобы сохранить добрые отношения между нами, перевожу вам неустойку. Мой реквизит можете отправить домой.
Паола Вердини».
— Я знаю об этом, — заставил себя сказать Боб, глядя на подпись: да, это была ее рука! И ее подпись!!
— Это и так ясно, — отмахнулся Эверфильд-младший. — Я хотел попросить вас, мистер Боб, об одном одолжении: уговорите миссис Паолу уступить нам ее реквизит. Хорошо? Видите ли, у нас есть на примете молодая гимнастка… Сами понимаете, дело не должно страдать…
— Реквизит ваш, — торопливо прервал его Боб, испытывая желание немедленно уйти.
— Благодарю, мистер Хоутон. Да… звонил доктор Гровер. Он всюду разыскивает вас. Он лечит нашего беднягу Фери. Гровер просил вас заехать к нему в клинику. Вот адрес… Заодно передайте привет Карлу!
— Хорошо… Прощайте.
— Желаю удачи, мистер Хоутон. Мы сегодня опять трогаемся в путь: что поделаешь — кочевая жизнь!
2
Клиника Гровера находилась милях в десяти от города, и Боб мог дать волю своим чувствам в быстрой езде.
Приближался час дневного выпуска последних известий — Хоутон включил радиоприемник. Первая же фраза диктора насторожила его; стрелка скорости резко двинулась влево, будто «шевроле» сам сбавил ход под влиянием сенсационного сообщения.
«Русские передали сегодня, — слушал Боб, — о предстоящем полете своей ракеты на Марс. В состав экипажа, кроме командира космического корабля, в недавнем прошлом видного гражданского пилота Андрея Шелеста, входят второй пилот, летчик-космонавт ленинградец Павел Горный, и штурман-космонавт, известный физик москвич Евгений Глебов.
Скорость мысли — вот в чем корень возможного успеха в международном соревновании науки и техники.
Недавно мы сообщали об организации проектной фирмы „Дискавери“, финансируемой виднейшими промышленниками нашей страны. За короткий срок „Дискавери“ превратилась в крупный центр научной мысли, объединивший многих ученых, работающих над проблемами покорения космоса. Но не очень ли долго мы ждем результатов? Сейчас мы познакомим вас с биографиями русских космонавтов…»
Боб улыбнулся: новость вызвала в нем восхищение — он всегда был готов снять шляпу перед величием человеческого разума.
Добравшись до перекрестных эстакад, Хоутон уверенно свернул вправо, к городу, — Роберт Гровер подождет, в редакции он нужнее.
3
— Здравствуйте, Мод! Надеюсь, шеф у себя?
— О, Боб, как я сочувствую вам. Такое горе, такое горе!..
— Не огорчайтесь, Мод. Что поделаешь, русские тоже деловые люди.
— Ах, я не об этом, Боб.
— АО чем же?
— Бедная миссис Паола… Потерять такую женщину!..
— Потерять?! Что вы имеете в виду, Мод?
— Я только что просмотрела корректуру вечернего выпуска нашей газеты, Боб.
— И что же, черт меня побери?!
— Вся первая полоса посвящена таинственному исчезновению миссис Паолы.
Боб крепко выругался и рывком распахнул дверь кабинета редактора. Шеф, как всегда полный энергии, деловито копался в ворохе бумаг. Его живые черные глаза возбужденно блестели, полное круглое лицо слегка побледнело, а тонкие ноздри хищно раздувались, как у человека, бросающегося в драку.
— Входи, мой мальчик! — весело крикнул он. — Нет ли у тебя еще чего-нибудь новенького, чтобы как можно больше ослабить удар русских?
— Шеф, по какому праву вы разглашаете мою тайну?!
— Спокойнее, Боб. То обстоятельство, что я до сих пор молчал, — лучшее свидетельство моей симпатии к тебе. И видит бог, если бы не очередная сенсация русских…
— Но вы знаете, что сыскное бюро требовало полного молчания: всякий шум мешает делу.
— Знаю, Боб, все знаю.
— Даже так?!
— Не будь сентиментальным, мой мальчик. Дело превыше всего! Мы все живем по законам джунглей, и я презирал бы себя до конца своих дней, если бы в такую минуту не воспользовался этим! Мы начинаем кампанию, равной которой еще не было со времен Аль Капоне.
— А моя Паола?
— С бюро сыска уже все согласовано: мы увеличили им гонорар и все расходы берем на себя. Не благодари, мой мальчик. Теперь за поиски Паолы взялась наша газета, и мы будем вести их до того дня, когда русские вернутся с Марса. Я уже подписал договоры с дюжиной писателей детективного жанра, и они готовят материалы: мы ежедневно будем публиковать ход поисков твоей Паолы. Я всегда говорил, что она прекрасная женщина; никто на ее месте не смог бы выбрать лучшего времени, чтобы исчезнуть!
— А если она отыщется завтра, шеф?
— Хоть сегодня! Мы дадим тебе деньги, гору денег, Боб, и ты уедешь с ней на край света. Мужайся, мой мальчик, ты должен понять, что нам необходимо искать ее не менее трех с половиной — четырех месяцев.
Боб не стал дольше слушать шефа, он выбежал из кабинета и кинулся к лифту. Испуганный бой едва успел открыть полированную дверь.
4
— Старина Боб! Наконец-то…
Удлиненное лицо Гровера, как всегда, спокойно. Темно-серые глаза изучающе смотрят на собеседника из-под тонких, чуть изломанных бровей. Каштановые густые волосы оттеняют матовую белизну лица и гладкий, без единой морщинки, высокий лоб.