Решив сэкономить силы на обратном пути, Юль выбрала самое высокое аэло и без особого труда поочередно оборвала тонкие корни, выступавшие из земли, — каждый в отдельности они были хрупкими и ломкими.
Когда последние корни стали лопаться сами, Юль ловко обхватила руками и ногами прохладный ствол аэло и поднялась в воздух метров на сто.
Подхваченная струёй ветра, девочка понеслась к озеру. Дух захватывало от радостного торжества и сознания, что она совершает недозволенное.
Внизу показался пляж, она слышит испуганные крики растерявшихся подруг и учителей. Над озером ветер сменил направление, заставив ее сделать небольшой круг, и стремительно понес на север, в сторону островерхих пустынных скал…
Вот тут уже Юль почувствовала страх и крепче прижалась к стволу аэло.
Она не заметила, как Ло вскочил в ближайший вертолет, лишь увидела веревочную лестницу и услышала его успокаивающий голос:
— Хорошо, Юль. Все идет чудесно… Хватайся за лестницу. Отталкивайся от ствола. Быстрее! Держись крепче, Юль!
Освобожденный от тяжести, аэло взвился вверх, а Ло направил вертолет вниз.
— Еще немного, Юль! — уговаривал он. — Потерпи… Берег рядом… Еще чуть-чуть… А теперь — плыви, Юль. Плыви…
5
Прошел последний год пребывания Юль в интернате. По гаянским традициям, на этом по существу заканчивалась ее юность и право жить целиком на иждивении своих сопланетников.
Отныне она — как и все — будет также обеспечена всем необходимым для жизни, но никто не будет ее учить, как учили ее в школе, давать ей знания, не особенно считаясь с тем, хочет она их иметь или нет: общество обязано было дать ей необходимый интеллектуальный минимум.
Отныне она выберет свою дорогу в жизни и сама будет учиться, приобретать все, что сочтет нужным для своей профессии, завоевывать ее — пусть в специальных учебных заведениях, консультироваться у педагогов и ученых, но все-таки самостоятельно.
Пройдет и этот период формирования ее личности — и тогда Юль приступит наконец к исполнению своего долга: заботиться о благе планеты.
Тем временем Ло, окончивший интернат на два года раньше Юль, учился в консерватории и жил в уединенном флигеле вдвоем с машиной «Нао», оставленной Народным Советом у него.
Он часто навещал Юль, и она бывала у него, не подозревая, что «Нао» тщательно исследовала ее характер и отношение к Ло.
«Нао» оценивала девушку так строго, что Ло склонен был заподозрить ее в придирчивости. А дело заключалось совсем не в этом: если Юль огорчала Ломашина сурово ее осуждала, если же радовала — то хвалила с тем же усердием…
Ло наедине с «Нао», часто разъяснял ей, что такое любовь с точки зрения человеческой, а уходя, оставлял ей десятки художественных произведений о любви. «Нао» с завидной быстротой знакомилась с ними, сортировала различные признаки любви по своему, конечно, принципу, но на вопрос Ло отвечала одно и то же:
— В уравнении ваших отношений нет равенства! — И уже не отговаривалась: «мало информации», а добавляла: — Недостает необходимых величин в правой части… — (Левая часть уравнения в этом многолетнем кибернетическом «пасьянсе» принадлежала Ло.)
Зная, что Юль возвратилась после интерната в квартиру своих родителей, Ло первым из друзей навестил ее.
— Что ты скажешь теперь? — весело спросил он.
— Буду астрофизиком, Ло.
— Тем лучше для меня: мы снова будем учиться вместе!
— Почему? — удивилась Юль. — Твоя дорога уже не звучит так музыкально, как прежде?
— Нет, нет, Юль: я ост'ался верен музыке… как и тебе.
— Приятно слышать, Ло.
— Видишь ли, я должен еще знать биохимию, физиологию и физику микромира.
Дня два спустя они съездили в Центр Физических Знаний, запаслись программами, посоветовались с методистами и получили направление в Дом Физики. Как и в других высших учебных заведениях Гаяны, здесь не было ни конкурса, ни определенного начала или конца учебного года: весь курс можно было пройти и за пять лет и за восемь. Не было и переходных экзаменов, по той причине, что процесс учения беспрерывен и учащийся сам выбирал себе «время летных отпусков».
Успеваемость определялась машинами, но по окончании всей программы, включая практику. Ученый Совет, ознакомившись с кибернетической «записью» всего обучения молодого человека, выносил решение о допуске его (или ее) к самостоятельной работе, о чем сообщалось в Учетный Центр планеты.
Зато любой гаянец, когда ему вздумается, мог запросить кибернетику заинтересованного учебного заведения и немедленно получить абсолютно объективную оценку и характеристику любого учащегося…
Таким путем ученые и научные или промышленные учреждения заранее отбирали для себя специалистов.
6
«Годы имеют большую скорость, нежели дни», — говорят на Гаяне.
Став астрофизиком, Юль получила возможность продолжать дело отца: заняться изучением свойств и взаимоотношения Пространства и Времени. Но с чего начинать?
По совету старших девушка приняла предложенную ей должность диспетчера дальних галактических полетов центрального космодрома и улетела на остров Уэл.
… Позывные «Юрия Гагарина», донесшиеся до Гаяны, подняли на ноги всю планету. Столько трагических галактических полетов и столько пропавших без вести в глубинах Вселенной! Каждому хотелось верить: возвращается кто-то из своих.
Очень скоро все выяснилось, и туманные надежды сменились удивлением. Слова «Земля», «Пито-Као», «Юрий Гагарин» и имена всех четырех посланцев далекой планеты стали самыми популярными на Гаяне.
Нашлось столько желающих увидеть их лично, что Народному Совету пришлось издать закон о ритуале встречи и программе пребывания землян на планете. Было объявлено, что земляне совершат путешествие, что они уже дали свое согласие, но и после этого более миллиона жителей отдаленных районов под разными предлогами прилетело в Тиунэлу.
Для Юль неожиданной радостью явилось поручение Совета познакомиться с экипажем «Юрия Гагарина» и руководить их прилетом…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На озере Лей
1
На аэродроме Тиунэлы мы пробыли недолго. Юль беспокоилась, как бы нас не утомили, но надо сказать, что гаянцы безукоризненно владели собой.
Вдали показался белый гравитомобиль, с изящным прозрачным верхом. Толпа отступила, и мы догадались, что это за нами.
Вез нас веселый гаянец Рат. Он не без гордости говорил о машине:
— Это новинка, ани: я трудился над нею около двух лет. Внешне она напоминает старые гравитомобили, но принцип управления — новый. Здесь, если хотите, исполняются все ваши желания, — и почему-то повернулся ко мне: — Заходите, уважаемый долгожитель, прошу вас…
— Послушай, Рат, почему и Юль, и ты называете меня долгожителем?
— Так у нас принято обращаться к тем, кому больше пяти-шести столетий…
— Черт возьми! — выругался я по-русски и продолжал по-гаянски: — Мне же нет и пятидесяти, ани.
Рат изумленно посмотрел на меня, не смея сомневаться в правдивости моих слов, но и с трудом веря.
— Полет оказался трудным? — сочувственно спросил он, глянув на мою седину.
— Да нет, летели нормально…
Рат не нажимал кнопок, ничего не включал, не говорил, а машина взлетела и на небольшой скорости Стала набирать высоту.
— Дьявольщина! — вполголоса произнес я, не найдя более достойного слова для восхищения.
Рат, ни черта не понявший, вежливо спросил:
— Ты что-то сказал?
— Кем ты работаешь, ани?
— Главным конструктором универсальных транспортных машин индивидуального пользования.
— Тогда объясни мне: где источник энергии для двигателя?
— Везде. У нас энергия передается на расстоянии, и вся планета покрыта оболочкой единой энергетической системы, точно атмосферой.
— А сама энергия? — допытывался я.
— Мы добываем ее из вещества. Сперва пошли в ход горы и даже один хребет. Но стало жалко и, кроме того, необходима сложная защита от вредных излучений… Мы выбрали маленькую планету Миду — недалеко от нас.